Банки в условиях кризиса
Обновлено: 19.04.2024
Генералы готовятся к прошедшей войне. Экономисты готовятся к прошедшим кризисам. На какие грабли наступит российская банковская система — на старые или на новые — и можно ли предсказать очередной финансовый кризис?
Первое обстоятельство, на которое следует указать, — это, конечно, уязвимость к внешним угрозам. О скором приближении нового мирового кризиса эксперты начали предупреждать еще с весны этого года. Многие индикаторы свидетельствуют о том, что мировая экономика может свалиться в рецессию. Один из индикаторов — инверсия доходности государственных ценных бумаг США, то есть превышение доходности краткосрочных облигаций над долгосрочными. В нормальной ситуации более «длинные» бумаги должны быть дорогими, следовательно, инверсия означает, что инвесторы ожидают проблем в экономике. Исторически это всегда предшествовало кризисам. Прибавим к этому торговую войну США и Китая, рост плохих активов и замедление китайской экономики. Наконец, в следующем, 2020 году исполнится как раз 12 лет с момента последнего глобального кризиса. Иначе говоря, все уверены, что мировой кризис можно только отсрочить, но не избежать. Это может стать «самосбывающимся прогнозом».
Среди всех сегментов российской экономики финансовая система страны может принять удар одной из первых. Очевидно, что никакой «тихой гаванью» в случае внешнего шока российский рынок не будет. В этом случае нас ждет классический сценарий: избавление от российских бумаг институциональными инвесторами, падение фондовых индексов и серьезное давление на рубль. Как мы уже успели убедиться, даже если источником мировой турбулентности будет американский рынок, инвесторы будут выходить прежде всего с «развивающихся рынков» (emerging markets), а значит, все те же Россия, Бразилия, Турция, Мексика, Индонезия испытают самые большие потери.
Для российских банков такой сценарий неприятен в первую очередь по причине большой экспозиции на фондовые риски на балансах. Вложения в ценные бумаги сейчас составляют более 12 трлн рублей (более 13% от всех активов банков). Возможный обвал фондовых рынков и обесценивание ценных бумаг могут стать критичными для ряда банков, в том числе и с точки зрения регулятивных требований (хотя мы уже были свидетелями того, как Центробанк разрешал временно учитывать ценные бумаги не по текущей рыночной стоимости для нормативных целей).
Второй фактор — что в таком случае произойдет с ключевой ставкой, может ли повториться история с ее разовым резким повышением в ответ на рост риска девальвации рубля.
Сейчас зависимость банков от вкладов населения выше, чем 10 лет назад. В 2008 году доля розничных вкладов составляла порядка 25% от всех пассивов; к началу 2009 года она упала до 21%, а сегодня превышает 30%. Но даже при неблагоприятном развитии событий вкладчики-физлица не несут серьезную угрозу банкам. Скорее, более болезненным может стать бегство из частных банков юридических лиц — перевод счетов в те же госбанки. Впрочем, этот процесс идет уже на протяжении десятилетия и в острые моменты усиливается, но не более того. За десять лет доля госбанков на рынке выросла примерно с 50% до 70%, а число банков с госучастием (в том числе на уровне регионов) превышает 50, включая санируемые банки. Пять с лишним десятков госбанков — даже в Китае их меньше. Однако если для развития отрасли и конкуренции на рынке это становится определенным вызовом (о чем уже говорит не только ФАС, но и сам ЦБ, обещая их приватизировать в будущем), то с точки зрения уязвимости и финансовой устойчивости это фактор поддержки сектора. Оставим за скобками вопрос, кто заплатит за эту устойчивость.
Вообще чистка банковского сектора принесла свои плоды: сейчас среди крупнейших банков отсутствуют кредитные организации-«зомби». В первой сотне, безусловно, есть несколько проблемных банков, но масштаб необходимых санаций уже точно не будет таким драматичным, как это было с «Открытием», Бинбанком или «Трастом».
И санации, и принудительное удаление с банковского рынка сотен игроков за последние годы не связаны с банковскими кризисами. И если в 2008 году ряд банков (ИБ «Кит Финанс», Связьбанк и т. д.) как раз и получили реализацию рисков после внешнего шока — рисков ликвидности и рыночного, когда, имея фактически «пирамиду РЕПО», попали на маржин-колы, — то после 2014 года отзывы лицензий и санации не были связаны непосредственно с финансовым кризисом. Ни «Югра», ни «Российский кредит», ни Мособлбанк и еще десятки аналогичных банков не стали жертвами рыночных рисков — падения ликвидности из-за бегства вкладчиков, валютного или фондового риска, ухудшения платежной дисциплины заемщиков из-за просадки экономики.
Самые большие истории краха российских банков связаны с одним риском: акционерным. Собственники банков слишком увлекались финансированием своих рискованных проектов, чаще всего строительства и девелопмента (а в этих сегментах и рыночная просрочка более 20%, что уж говорить о «собственных» проектах, финансирование которых не проходило реальную процедуру оценки рисков). Еще хуже, когда такие банки изначально строили систему «технического» кредитования и фактически вывода активов за периметр. Стоит еще раз повторить, что, к счастью, сейчас на рынке таких историй на порядок меньше.
Наконец, last but not least: проблема пузыря в розничном кредитовании, закредитованность населения, потенциальный кризис плохих долгов. Об этом почти весь этот год спорят представили министерств, ЦБ и аналитики. Может быть, здесь кроется главный вызов сектору? Коэффициент обслуживания долга по необеспеченным потребительским кредитам (отношение платежей по кредитам к доходам) вырос за первое полугодие 2019 с 8,3% до 8,8%. На фоне снижающихся уже шестой год подряд реальных располагаемых доходов населения это тревожный звонок. Однако банковская система успешно преодолела и более высокие показатели коэффициента обслуживания долга, который в 2014 году достигал 9,3%. Да, почти половина заемщиков хотя бы один раз задерживали обслуживание платежей по кредитам, но львиная доля таких случаев — это просрочка на несколько дней, чаще всего связанная с плохим планированием личных финансов и забывчивостью. Большинство таких заемщиков в итоге обслуживают и гасят кредиты.
За всю историю российского банковского рынка страны потребительское кредитование никогда не становилось системной угрозой
Кроме того, просроченная задолженность по розничному портфелю уже длительное время колеблется на уровне всего около 1% от банковских активов (или 5-6% от портфеля всех розничных кредитов). Конечно, такой уровень просрочки объясняется в том числе и ростом объемов выдач потребительских кредитов, и ускоренным ростом ипотеки (пока еще с крайне низким уровнем плохих кредитов), на фоне чего просрочка «размывается». Однако за всю историю российского банковского рынка страны потребительское кредитование никогда не становилось системной угрозой, и только лишь один розничный монолайнер — банк «Связной» — утратил платежеспособность именно вследствие такой специализации и роста проблемных активов. Все остальные кейсы — это корпоративные или универсальные банки с проблемным корпоративным портфелем либо вовсе не банки, а суррогаты, кредитовавшие технических заемщиков и покупавшие такие же технические паи закрытых паевых инвестиционных фондов (ЗПИФов) и доли в ипотечных сертификатах участия (ИСУ). Безусловно, риски розничного кредитования могут стать существенными для отдельных специализированных банков, но не для всего банковского рынка. К тому же охлаждение розничного кредитования после вступления с 1 октября в силу регулятивных новаций (в том числе для заемщиков с большой долговой нагрузкой) снижает эти риски.
Тем не менее в розничном кредитовании есть и свой «черный лебедь». Новая реальность низкой инфляции и низких рублевых ставок может внезапно закончиться, и тогда — в случае устойчивого повышения стоимости фондирования —банки с большой долей кредитов, выданных под низкие ставки, столкнутся с «процентными ножницами», причем как раз эта история может затронуть очень значительный сегмент рынка. В первую очередь это ипотека. Все радуются историческим рекордам ипотечного рынка — ставкам ниже 8%. Одновременно с этим и средний срок ипотечного кредита вырос до 18 лет. У банков уже реально значимый объем ипотеки на балансах, и в случае разворота динамики ставок их ждет отрицательная процентная маржа, схлопывание роста портфеля и, соответственно, ускорение накопления просрочки и убытки.
Российский банковский сектор после потрясений «пандемийного кризиса» столкнулся в I квартале 2022 года с новыми, гораздо более серьезными испытаниями. Сравнить эффект предыдущего кризиса с влиянием нового, «санкционного», позволяют цифры, представленные в обзоре «Банковский сектор: итоги I квартала 2022 года».
Рекордный дефицит ликвидности в начале марта
Там, в частности, отмечается, что панические настроения вкладчиков в конце февраля — начале марта привели к беспрецедентному оттоку клиентских средств из банковской системы. В результате в I квартале возник рекордный дефицит ликвидности — ситуация, при которой задолженность банков перед ЦБ РФ превысила их свободные средства на депозитах у регулятора. В начале марта 2022 года дефицит ликвидности превышал 7 трлн рублей, притом что в острую фазу пандемийного периода в 2020 году в банковской системе сохранялся профицит ликвидности.
Бегство вкладчиков усилило риски финансовой стабильности всего сектора. Основным инструментом реагирования Банка России стало экстренное повышение ключевой ставки (с 9,5% до 20% в конце февраля). Также ЦБ смягчил или отменил ряд регулятивных требований для банков. Были введены валютные ограничения и контроль за движением капитала, что позволило остановить отток средств клиентов и инвесторов и обвал курса рубля.
ЦБ и бюджет также помогали банкам непосредственно деньгами. В результате в начале марта совокупная задолженность банковского сектора перед ЦБ доходила до рекордного уровня почти в 10 трлн рублей.
Внушительные вливания средств в банковский сектор временно компенсировали клиентский отток ликвидности. Через некоторое время рекордные процентные ставки и стабилизация ситуации на финансовом рынке начали возвращать средства клиентов в банковскую систему.
Рекордный отток средств физлиц в феврале
Средства юридических лиц на конец I квартала 2022 года составляли 40,6 трлн рублей. За I квартал их прирост равнялся 2,2%, но в значительной мере он пришелся на январь, а в марте был незначительный, но минус — впервые с июля 2021 года.
Объем средств населения в банках составил на начало апреля 33,3 трлн рублей. Год назад средства юрлиц превышали объем средств физлиц на 1,2 трлн рублей, сейчас — уже на 7,3 трлн. Сезонное сокращение средств физлиц в январе составило 810 млрд рублей, а в феврале отрицательная динамика достигла 1,2 трлн (минус 3,5% к январю), что стало рекордом. В острую фазу пандемии в марте 2020 года объем средств населения сократился к февралю лишь на 1,2%.
С ростом ставок в марте 2022 года отток средств сменился их притоком, однако с учетом бегства вкладчиков в начале месяца динамика средств физлиц по итогам марта все же осталась отрицательной. В результате в целом за I квартал 2022 года средства населения в банках сократились на 2,3 трлн рублей, или на 6,4%.
Кризис уже сказался практически на всех отраслях малого и среднего бизнеса. В последние недели после каждого обращения президента к нации горячие линии банков, МФО и краудлендинговых площадок испытывали пиковые нагрузки с запросами на кредитные каникулы.
Конечно, мы идем навстречу заемщикам: в том или ином виде каждая финансовая организация предоставляет отсрочки платежей или реструктуризацию. Но любой из нас понимает, что это не панацея. Часть заемщиков, которым предоставлены кредитные каникулы, все равно не справится. Многим, чтобы бизнес вернулся в прежнее русло, понадобится дополнительное финансирование. Однако просрочка в портфеле будет расти, поэтому новых кредитов и займов на поддержание деятельности в прежнем виде для МСП, особенно по доступным ставкам, не будет.
И в 2008, и в 2014 году многие не раз вспоминали выражение «Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу». Для финансовых организаций той самой мельницей станет правильная адаптация продуктовой линейки под новый тип заемщика и востребованные в моменте ниши.
Как трансформируется портрет заемщика и финансовые продукты для него?
Самозанятые. Будем реалистами: несколько сотен тысяч или даже миллионов предприятий микро- и малого бизнеса обанкротятся. По расчетам Торгово-промышленной палаты, к концу года могут обанкротиться 3 млн предпринимателей, 8,6 млн человек могут потерять работу. Из нескольких миллионов безработных кто-то попробует найти аналогичную работу в другом месте, кто-то сменит сферу деятельности. Но логично предположить, что большая часть этих людей попробует заниматься тем же, чем обычно, но в частном порядке. По данным ФНС, с начала 2020 года число зарегистрировавшихся в качестве самозанятых граждан выросло почти на 40% и составило более 465 тыс. человек, ежедневно в качестве самозанятых регистрируются около 3 тыс. человек.
Предположу, что в первом полугодии 2021 года их количество как минимум удвоится. Ведь сфера услуг никуда не денется, просто, с одной стороны, заказчики будут стараться сэкономить, с другой — на рынке труда окажется большое количество профессионалов и просто талантливых людей. В результате видоизменится сама структура спроса: ремонт не силами большой компании, а наем частных мастеров, не клининговая компания, а услуги персональной уборщицы, не маркетинговое агентство полного цикла, а несколько фрилансеров и т. д.
Эта новая волна самозанятых будет нуждаться в финансировании для запуска или развития своего молодого бизнеса, а финансовых продуктов специально для такого типа заемщиков практически нет. Как классическая кредитная организация рассматривает заявки самозанятых сейчас? Как обычных физических лиц: платежная дисциплина, текущая кредитная нагрузка — и получите кредитную карту с лимитом в несколько десятков или, если повезет, сотен тысяч рублей.
Финтех-проекты, конечно, более прогрессивны. И сейчас самое время делать совместные продукты с маркетплейсами, у которых есть большие данные. Простой пример: маркетплейс Youdo. Профессионалы, предлагающие свои услуги, проходят предварительную верификацию на самом маркетплейсе, у них есть рейтинги, понятна стоимость их услуг, фиксируется количество и процент успешно выполненных заданий и многое другое. По сути, можно сделать примерную оценку платежеспособности и отследить динамику. Если сюда добавить кредитную историю, есть все составляющие для одобрения лимита кредитования заемщика. Коллаборация финансовой организации, работающей онлайн, с подобным маркетплейсом — это ситуация win-win-win: маркетплейс получит дополнительный источник монетизации и сможет предложить еще одну услугу своим пользователям, пользователи получат доступ к финансированию прямо на сайте, а финансовая организация — поток клиентов.
Сейчас время пробовать. Кризисные и посткризисные периоды — всегда время поиска новых решений: одним из них может стать использование «социального скоринга». Например, американская платформа ZestFinance с помощью искусственного интеллекта уже больше десяти лет собирает и анализирует данные из множества источников, в том числе сведения об онлайн-активности потенциальных заемщиков. Все, кроме соцсетей. Алгоритмы сервиса помогают выявить надежных и перспективных заемщиков, которым обычные банки отказывают в финансировании из-за отсутствия кредитной истории.
Государственный заказ. Рынок, который остается устойчивым несмотря на текущий кризис, — исполнение государственных контрактов по 44-ФЗ и 223-ФЗ. В отличие от коммерческих контрактов, при целевом финансировании которых высок риск и неполучения денежных средств заемщиком, и мошенничества, здесь все прозрачно и очевидно. Любой желающий может в открытых источниках посмотреть максимально подробную статистику участника госзаказа (опыт исполнения контрактов, объем выполненных контрактов), оценить поведенческую модель участия (насколько агрессивно торгуется в аукционах, пытается ли участвовать в непрофильных закупках), споры с заказчиками и т. д.
В 2014 году размер рынка только по 44-ФЗ составлял более 5,5 трлн рублей, тогда как по итогам 2019-го — 8,23 трлн.
Почему этот продукт не был так актуален раньше? Кредиты на исполнение контракта банки не очень любили. Во-первых, по причине отсутствия залогового обеспечения большинство таких заемщиков может себе позволить только бланковые кредиты. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать банки, которые предоставляют их не теоретически, а на практике. Во-вторых, у контрактников часто «рваная» выручка (нерегулярные поступления на расчетный счет). В-третьих, нередко бывают задержки оплаты по контрактам, как следствие — просрочки по своим платежным обязательствам.
Государство часто платит с задержкой, особенно если это муниципальный бюджет не самого богатого региона. Однако ключевое слово здесь — «платит». Во время кризиса 2014 года финансовые организации, которые специализировались на государственном заказе, были одними из немногих, кто показывал стабильный рост.
Что важно, кредит на исполнение госконтрактов — это продукт, который даже не надо адаптировать и трансформировать. Оптимальное решение в кризисной ситуации — сделать акцент на том, что он не просто существует, но и доступен широкому кругу компаний.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
\n \n\t\t\t \n\t\t\t \n\t\t \n\t","content":"\t\t
\n\t\t\t\u0412\u044b \u043d\u0435 \u0430\u0432\u0442\u043e\u0440\u0438\u0437\u043e\u0432\u0430\u043d\u044b \u043d\u0430 \u0441\u0430\u0439\u0442\u0435.\n\t\t \n\t\t
Все чаще можно услышать алармистские прогнозы о том, что к осени российский банковский сектор столкнется с драматическим ухудшением качества кредитных портфелей, а вслед за этим разразится мощный кризис. Это похоронит небольшие банки и вынудит санировать крупные. Этот вывод лежит на поверхности, но кризис будет не таким
Банковский сектор еще не ощутил в полной мере взмах крыльев черных лебедей, но ждать осталось недолго. О том, что проблемы проявятся несколькими месяцами позднее — летом или осенью,— сегодня говорят не только аналитики, но даже и чиновники. Во втором случае эти заявления, как правило, сопровождаются довольно оптимистичным дополнением, что с этим вызовом банковская система справится — «накоплен запас прочности». Однако все предпосылки для банковского кризиса есть – вопрос только в его характере и последствиях. И это будет не кризис плохих долгов, который предсказывают в России уже десяток лет, но он ни разу так и не случился.
Отличие сегодняшней ситуации от всех предыдущих кризисов в том, что проблемы начинаются не в финансовой сфере, а в реальном секторе, а уже дальше они перекинутся на финансовый рынок и банки. При этом нельзя не признать, что банки сейчас выглядят гораздо более подготовленными к стресс-сценариям, чем в том же 2008 году или в 2014-м. Так, наблюдается значительный профицит ликвидности, оцениваемый Банком России более чем в 2,5 трлн рублей. Кроме того, регулятор принял меры, позволяющие банкам в моменте не испытывать давления на капитал. Временно отменены требования по надбавкам к капиталу и необходимость досоздания резервов, также банки имеют возможность льготной переоценки портфелей ценных бумаг. Это существенно — ведь обесценение бумаг даже на 10% означает для банковского сектора потерю 200 млрд рублей.
Более того, системно значимые банки имеют возможность открыть в ЦБ безотзывные кредитные линии, причем регулятор снизил ставку по ним с 0,5% до 0,15%. Первым из банков этот инструмент «забронировал» Сбербанк, который не только пролонгировал, но и расширил лимит по кредитной линии от ЦБ до 500 млрд рублей. Не факт, что она будет выбрана, но таким образом Сбербанк создал для себя большой резерв ликвидности.
В том, что ситуация с ликвидностью будет ухудшаться, сомнений нет. Неизбежно изменение структуры банковских активов и существенное снижение их оборачиваемости. Произойдет это из-за «кредитных каникул», программ реструктуризации и пролонгации кредитов, на которые уже сегодня виден высокий спрос как среди корпоративных, так и розничных клиентов. Только за половину апреля банки получили заявок на реструктуризацию больше, чем за весь прошлый год. Системно значимые банки одобрили 60% заявок граждан и 80% заявок компаний на реструктуризацию.
Что подразумевает реструктуризация? В первую очередь — увеличение сроков действующих кредитов. Иногда – в разы. То есть в портфелях увеличится доля среднесрочных и долгосрочных кредитов, вырастет доля пролонгированных и реструктурированных займов, как и доля низколиквидных активов. Помните известную шутку о том, что спекулятивный инвестор становится стратегическим, как только с активом возникает проблема? Вот примерно та же история будет с кредитными портфелями: краткосрочные и среднесрочные займы быстро начнут превращаться в долгосрочные активы с неясными перспективами. В моменте они не станут ни просрочкой, ни плохими долгами. По ним не нужно будет досоздавать резервы. Однако банки в целом против своего желания существенно «удлинят» свои портфели.
Что будет происходить в то же самое время с их пассивами? Два ключевых источника фондирования — средства предприятий и вклады граждан – подвергнутся серьезному давлению. В корпоративном сегменте будет наблюдаться снижение остатков на текущих счетах и депозитах за счет падения выручки компаний при одновременном сохранении значительной части расходов. И это коснется не только малого бизнеса — в ближайшие пару кварталов запасы ликвидности будут таять практически у всех предприятий, и крупных в том числе. Аналогичная тенденция будет и с депозитами физических лиц. В марте этого года депозитная база сократилась на 1% (около 350 млрд рулей), что было вызвано «эффектом гречки» — подготовкой к самоизоляции (краткосрочным ростом расходов) и совершением крупных покупок на фоне падения рубля. Далее отток депозитов продолжится — люди будут «проедать» сбережения на фоне снижения доходов.
Кроме того, изменения в динамике и структуре портфелей окажут давление на процентную маржу сектора: уменьшение оборачиваемости кредитов, пролонгации на фоне торможения новых выдач, да еще и при росте доли более дорогих пассивов приведут к серьезному снижению прибыли. Да и регуляторные послабления как в части временной отмены досоздания резервов, так и отмены переоценки портфелей ценных бумаг – это фактически «отложенные» убытки четвертого квартала этого года (если послабления не будут продлены).
Еще более пугающая история — снижение комиссионных доходов. Именно они были ключевым драйвером роста прибыли банковского сектора. Чистые процентные доходы банков в 2019 году сократились, в то время как чистые комиссионные доходы выросли сразу на 13%, превысив 1,3 трлн рублей. Благодаря этому их доля в общей структуре доходов сектора увеличилась до 26%. Падают и комиссионные доходы от расчетно-кассовых операций, операций по оплате услуг ЖКХ, эквайринга, денежных переводов. Классическое «офлайновое» розничное кредитование, к которому была «привязана» основная масса комиссионных продуктов (страховые, юридические, инвестиционные, консультационные услуги), продаваемых банками, продолжит буксовать, а значит, и комиссионные доходы будут сокращаться. Безусловно, они не обвалятся катастрофически, ведь такие продажи есть и в онлайн-каналах, но до полноценного развития пресловутых «экосистем» еще надо дорасти. И к тому же экосистемы – удел крупнейших игроков.
Банковский сектор в этом году испытает несколько сильных ударов: по процентной и комиссионной марже и по ликвидности. Крупнейшие банки выдержат, но сильно потеряют в прибыли, для небольших и средних, причем рыночных банков это может оказаться фатальным. В этом отличие от серии падений и отзывов лицензий у банков за последние несколько лет: как правило, это были банки с нерыночными активами, нарисованным балансом, «дутым» капиталом. Теперь пришло время кризиса рыночных банков, не обладающих большим масштабом и доступом к ресурсам крупных холдингов или государства.
Кризис — сложное время для методолога. Комментировать сиюминутную и переменчивую информацию — дело неблагодарное. В этой статье выскажу несколько идей, которые следует реализовывать банкам в предположении, что денежные власти действуют реактивно. К сожалению, противодействие кризису должно быть закончено до кризиса, и это не описка. Готовая система управления банком позволяет проходить кризисы успешнее. Но и в кризис строить правильную систему управления ещё не поздно. В чём-то даже проще, поскольку её необходимость становится очевидной, а мотивация выше.
Описание идей будет содержать как предлагаемые управленческие решения, которые нужно реализовывать с самого начала кризиса, так и раздел «Что нужно сделать в принципе». Рекомендуется обратить внимание вот на что.
- Идея 1. Внимание наличным деньгам.
- Идея 2. Торможение технического совершенствования систем взаимодействия с клиентами.
- Идея 3. Гибкость продуктов.
- Идея 4. Внимательный пересмотр продуктовой линейки.
- Идея 5. Реструктуризация кредитов.
- Идея 6. Точное планирование.
- Идея 7. Реинжиниринг банка — банк как платформа.
В кризис важно помнить, что «умного судьба ведёт, глупого тащит». Действия должны быть проактивными, направленными на опережение ситуации. Главное — сохранять управляемость, не дать ситуации управлять банком.
Идея 1. Внимание наличным деньгам
Самое неприятное, что может произойти с банком в кризис, — это потеря ликвидности. Если структура фондирования банка была устойчивой (диверсифицированной, а также основывающейся на относительно долгосрочных пассивах, связанной с предсказуемыми контрагентами), управление банком должно концентрироваться на недопущение рукотворных кризисных ситуаций. Клиенты не должны получать поводы считать, что в банке есть проблемы. Платежи должны осуществляться чётко, без технических сбоев. Особое внимание следует уделять физическим лицам. Они не должны заподозрить наличие проблем у банка. Поэтому запас наличных денег в кассе и банкоматной сети должен быть увеличен. Опыт Сбербанка 2014 года показывает, что нет ничего хуже для уверенности вкладчиков, нежели неработающие банкоматы, в которых не возможно снять деньги.
Что нужно сделать в принципе. Выстроить систему аналитики и мониторинга остатков наличных средств в кассовых узлах и банкоматах, определить целевой уровень остатков наличных денежных средств с учётом сезонности (внутридневной, внутринедельной, внутримесячной), а также случайности. Наличие такой системы не только снижает репутационные риски банка, но и расходы на поддержание кассовой сети. Например, снижение объёма наличных денежных средств за счёт оптимизации на 10% означает дополнительную прибыль в размере 1% годовых.
Идея 2. Торможение технического совершенствования систем взаимодействия с клиентами
Кризис — не самое лучшее время для обновления программного обеспечения банкоматов, автоматизированной банковской системы, в которой ведётся учёт и иных систем. Коней на переправе не меняют. Если необходимость с таких работах всё же есть, они должны сопровождаться правильной информационной политикой.
Что нужно сделать в принципе. Информационно-технологические системы должны быть дублированы, протестированы на устойчивость при пиковых нагрузках.
Информационная политика должна включать в себя заготовки действий при возникновении массовых технических сбоев.
Идея 3. Гибкость продуктов
Банковские продукты должны подстраиваться под изменяющиеся в результате кризиса потребности клиентов в режиме реального времени. Если клиенты настроены отзывать депозиты, превышающие определённую сумму, надо предложить им возможность изъять сумму превышения с сохранением процентов по оставшейся части депозитов. Лучше потерять в фондировании 400 тысяч рублей, чем 1 400 000 рублей.
Вообще в условиях потери людьми доходов предложить им без потери процентов переоформить депозиты без возможности досрочного отзыва в депозиты с возможностью досрочного отзыва — это не только повышение стабильности фондирования, но и снижение его стоимости: по депозитам с возможностью досрочного отзыва ставка ниже.
Реализация таких продуктов может быть выборочной — только тем клиентам, которые в них выразили заинтересованность. Для этого должны быть реализованы алгоритмы дискриминации клиентов: как минимум, скрипт операциониста, который сталкивается с отзывающими депозиты клиентами, как максимум, аналитические алгоритмы, выявляющие клиентов, склонных к нежелательному поведению в кризис и целевое предложение этим клиентам.
Что нужно сделать в принципе. В принципе, банк должен понимать, насколько для него ставка по депозитам с возможным частичным досрочным изъятием средств должна быть ниже, чем по депозитам без такой возможности, и насколько банк готов (с точки зрения собственных возможностей по привлечению средств клиентов и ценообразования) идти навстречу клиентам, чтобы их удержать. Все эти поправки должны рассчитываться на основе оперативных планов банка и рыночных котировок.
Предсказательная аналитика поведения клиентов — ещё одно важное направление работ.
Следует повторить, что если такого инструментария нет, его построение в кризис — очень хорошее решение, в результате которого банк из кризиса выйдет сильнее.
Идея 4. Внимательный пересмотр продуктовой линейки
В 2014 году многие банки сделали ошибку, приостановив предоставление клиентам некоторых продуктов не по принципу экономической эффективности, а по принципу управленческого наименьшего сопротивления. Например, некоторые банки прекратили краткосрочное кредитование корпоративных клиентов через систему банк-клиент (кредитование денежного рынка), сохранив тяжеловесное обычное коммерческое кредитование. Причина была управленческой: за кредитование денежного рынка отвечает обычно дилинговое казначейство, и для него это один продукт из многих, и не самый важный. Коммерческим кредитованием занимается аппаратно мощное подразделение. Краткосрочное кредитование несёт меньший уровень кредитного риска, чем среднесрочное, но его наличие существенно (в несколько раз) снижает риск заёмщика. В результате заёмщики оказались неспособными перекредитовываться, их кредитный риск существенно вырос, а их лояльность банку, который фактически их оставил один на один с финансовым кризисом, снизилась.
Что нужно сделать в принципе. Продуктовая линейка должна быть спозиционирована по показателям RRLLTTU как с точки зрения клиентов, так и с точки зрения самого банка. Эта англоязычная аббревиатура образована начальными буквами слов: доходность, риск, ликвидность, законодательство, срок, налоги, уникальность. После этого в рамках формирования планов обеспечения непрерывности и восстановления деятельности, которые в банках существуют в соответствии с Приложением 5 к Положению Банка России № 242-П от 16.12.2003, можно осмысленно сформировать правила изменения продуктовой линейки в кризисной ситуации.
Если продуктовая линейка имеет бессистемный характер и «сложилась исторически», кризис — хорошее время, чтобы её усовершенствовать.
Идея 5. Реструктуризация кредитов
Кризис несомненно отразится в качестве кредитных портфелей. В России поведение розничных кредитных портфелей значимо зависит от макроэкономических переменных:
Под термином «рост выходов кредитов просрочку» понимается рост дополнительной, не обусловленной возрастом кредитов частоты переходов кредитов из нормального состояния в состояние просрочки до 1 месяца (англоязычный термин entry rate). Естественная частота возникновения просрочек меняется с возрастом кредитов сложным образом (сначала растёт, затем слегка снижается) и по порядку величины составляет обычно 0,2—5%. Под термином «рост частоты углубления просрочки» подразумевается дополнительный рост частоты переходов из состояния просрочки до 1 месяца в состояние просрочки на срок 1—2 месяца и дополнительный рост частоты переходов из состояния просрочки 1—2 месяца в состояние просрочки на срок 2—3 месяца. Обычно естественная частота переходов из состояния просрочки до 1 месяца в состояние просрочки на срок 1—2 месяца также изменяется с возрастом кредитов и составляет 10—40%.
Приведённые выше оценки влияния макроэкономики на поведение розничных заёмщиков очень важны для прогнозирования достаточности капитала банка в ближайшем будущем. Разумеется, в конкретных портфелях они могут отличаться: вообще, чем качественнее кредитный портфель, тем меньше он подвержен влиянию макроэкономики. Но важно то, что уже сейчас можно сказать, что будет с кредитными портфелями через полгода-год в условиях той или иной длительности «самоизоляции» населения, и заблаговременно выработать меры по управлению портфелями.
Направления реструктуризации могут быть разными. Дополнительное обеспечение, концентрация проблем в один кредит или по всему портфелю данного заёмщика, перенос платежей по процентам и по основной сумме долга (с изменением процентной ставки) — всё это создаёт регуляторный арбитраж, который следует тщательно анализировать, в том числе и учётом его влияния на будущий бизнес с данным заёмщиком.
Заблаговременная реструктуризация проблемных сегментов кредитных портфелей, снижение одномоментных «ударов» по капиталу из-за значительного увеличения кредитного риска, выбор стратегий работы с просроченной задолженностью с учётом выгод, издержек и рисков — всё это насущная необходимость. Отказ от реструктуризации имеет своей альтернативой дефолты заёмщиков. Хуже станет всем. По возможности, однако, следует избегать полных кредитных каникул. Ежемесячные платежи могут быть символическими, но они должны остаться, чтобы заёмщики сохраняли ответственность.
Модели оценки заёмщиков также перестали работать. Их надо рекалибровывать с учётом протяжённых эффектов кризиса.
При этом следует предостеречь от огульного прекращения кредитования. По старым портфелям ситуация будет вызревать практически неудержимо (эффективная стратегия управления может лишь смягчить последствия, разнеся их по времени), как неудержимо Титаник шёл на айсберг несмотря на резкие перекладки рулей. Новые портфели — это источник прибыли в надвигающиеся трудные годы.
Что нужно сделать в принципе. Перестройка управления кредитными портфелями — это неизбежность. Во всех крупных банках люди, управлявшие кредитными портфелями до 2014 года, и те, кто управляют ими сейчас — это разные люди. Однако эффективность управления зависит от точности оценок влияния макроэкономики. Следует упомянуть, что идентификация степени влияния макроэкономических переменных — задача непростая, от качества решения которой зависит успех антикризисной политики. Правильное разделение разных портфельных эффектов показывает, что основные проблемы некоторых банков в 2014-2015 годах были связаны с естественным ухудшением кредитного качества с возрастом кредитов, а не макроэкономикой. Соответственно, эти проблемы можно было прогнозировать ещё в 2012—2013 годах, а методы их решения отличались от тех методов, которые следовало бы применять, если бы кризис был вызван макроэкономической конъюнктурой.
В общем, именно качество определения причин и эффектов кризиса определит принимаемые решения, которые обернутся продолжением существования или ликвидацией банка.
Вопрос, делать это или не делать, не стоит. Либо это будет сделано, либо антикризисная политика останется слепой.
Идея 6. Точное планирование
Регуляторные документы, — это школа наилучшей практики в управлении банком. Цель регуляторных документов — стимулирование банков к внедрению более эффективной методологии работы. Одним из требований МСФО (IFRS) 9 является использование доступной информации (см. п. 5.5.9, 5.5.17(c), B5.2.5, B5.5.4 и пр.). Как минимум, планирование должно учитывать информацию о фактически сложившемся кредитном портфеле.
Тем не менее, часто встречается следующая ошибка. Планируя свои операции, банки часто попросту линейно интерполируют портфель. При этом они не учитывают ни поведение фактически сформированного кредитного портфеля, ни сезонность бизнеса.
Таким образом, ошибочная интерполяция приводит к существенной недооценке или переоценке капитала, нарушению планов по финансовому результату. Кроме того, одним из регуляторных методов воздействия на банки является система «самоограничений», в рамках которой Банк России устанавливает ограничения на объёмы или темпы роста отдельных портфелей. Например, если Банк России ограничит рост портфеля величиной 15% в квартал, согласно интерполированному ошибочному плану это ограничение не будет влиять на деятельность банка. Однако фактически оно сделает невозможной реализацию заявленного плана, поскольку для реализации плана необходим рост кредитного портфеля в отдельном периоде квартале на 30%, что нарушает установленное ограничение, хотя и не означает роста кредитного портфеля с начала года.
Эта ошибка может усугубляться ещё и тем, что банки зачастую планируют объём кредитного портфеля за вычетом резервов на возможные потери. Получающаяся сумма ничего общего с ликвидностью не имеет, особенно в условиях массовых просрочек по кредитам, когда резервы непредсказуемо волатильны. Поэтому эта ошибка может дорого обойтись банку: риск ликвидности убил не один банк.
Что нужно сделать в принципе. Построение на единой методологической и технологической базе системы планирования финансового результата, ликвидности, нормативов, стресс-тестирования и оценки рисков, системы ценообразования — основа управления банком. Если всё это невозможно осуществлять на еженедельной или ежедневной основе, банк слеп в кризис.
Идея 7. Реинжиниринг банка — банк как платформа
В кризис чтобы остаться на месте, надо бежать в два раза быстрее. Необходимо резко повысить качество аналитики для обеспечения принятия управленческих решений в условиях, когда некоторые технологии для этого в банке могут отсутствовать или существовать в зачаточном состоянии.
Внешние исполнители (outsourcing) ничем не отличаются от собственных сотрудников на удалёнке, разве что лучше умеют работать дистанционно, могут иметь уже апробированные технологии и стоить дешевле, не требуя дорогостоящих соцпакетов.
Современный банк построен на информационной работе и взаимодействии команд. Его внешние и внутренние функции стандартизированы (практикой рынка и регуляторными документами), поэтому люди, которые их реализуют, должны быть максимально эффективными из доступных на рынке труда. Искусственный интеллект (математические модели), поддерживаемый определённой командой, должен получить такой же шанс, как и клиентские менеджеры — люди.
Что нужно сделать в принципе. Переосмыслить банк как платформу, сформировав правила образования связей, ключевые взаимодействия, создающие ценность. Математические модели должны стать таким же объектом учёта, как и центры прибыли, продукты, каналы продаж, филиалы, продукты, портфели. Всё это потребует пересмотра правил перераспределения ресурсов внутри банка, методик расчёта финансового результата и рисков. Но потенциально это способно перевести банк к бизнес-модели информационно-технологической компании, повысить его эффективность, долгосрочную доходность капитала за счёт интенсификации использования имеющихся ресурсов, внутренней конкуренции (соревнования), снижения издержек управления и соблюдения регуляторных требований.
Автор статьи
Читайте также: