Кто стал первым управляющим государственным банком российской империи
Обновлено: 19.04.2024
Лавры первого управляющего Государственного банка Российской империи принадлежат барону Александру Штиглицу. Но и его современники, и историки, изучающие этот период, считают, что главную роль в становлении регулятора национального финансового рынка сыграл другой человек -Евгений Иванович Ламанский, который занял должность управляющего после ухода Штиглица в отставку. И если деятельность главы банкирского дома «Штиглиц и К» на государственной службе современники оценивали неоднозначно, то к Ламанскому, по-видимому, все испытывали безусловное уважение. Что и неудивительно, если учесть, что Евгений Иванович считался одним из виднейших российских экономистов и одним из самых успешных банкиров за всю историю России.
ДЕТСТВО, ОТРОЧЕСТВО, ЮНОСТЬ
Современники считали, что Ивану Ивановичу Ламанскому очень повезло с сыновьями: все они стали людьми, известными не только в России, но и в Европе. Владимир Иванович Ламанский занялся изучением истории славянских народов и стал автором многих фундаментальных работ по славянской культуре. Сергей Иванович Ламанский увлекся теоретической физикой и написал несколько работ по флуоресценции. Старший сын, Яков Иванович Ламанский, проживший всего 28 лет, успел стать директором Санкт-Петербургского технологического института. А Евгений Иванович Ламанский, герой нашей статьи, прославился как человек энциклопедических познаний, личность, сыгравшая ключевую роль в становлении и развитии российской банковской системы.
Но если Ивану Ивановичу Ламанскому повезло с сыновьями, то и его детям точно повезло с отцом. Карьеру Ла-манский-старший сделал не благодаря знатному происхождению или связям в высшем обществе, а исключительно благодаря своим личным и деловым качествам. Потомственное дворянство он получил в качестве признания его заслуг перед государством, и то же самое признание привело его на должность директора Особой канцелярии по кредитной части Министерства финансов Российской империи. Всем своим четырем сыновьям Иван Иванович с детства привил трудолюбие, целеустремленность и любознательность, а заодно и дал лучшее по тогдашним меркам образование: Евгений Иванович, например, поступил в знаменитый Царскосельский лицей, который в свое время окончили и Пушкин, и министр иностранных дел России Горчаков, и многие другие. Примечательно, что казенное место для будущего главного банкира империи в Царскосельском лицее освободил завершивший в том же году обучение будущий министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн.
Царскосельский лицей славился во времена обучения в нем Евгения Ламан-ского не только высоким уровнем образования, но и вольнодумством. Поэтому в 1843 году, как раз когда Евгений Иванович учился в нем, заведение было переименовано указом Николая I в Александровский лицей и переведено из Царского Села в Санкт-Петербург. Официальная версия заключалась в том, что старое лицейское здание - Великокняжеский флигель Большого Царскосельского дворца - стало тесным для учебного заведения. Неофициальная - в том, что император, в свое время сам чуть было не ставший жертвой вольнодумцев, решил поставить воспитание и обучение будущей элиты под жесткий контроль. Тот факт, что Евгений Ламанский потом был замечен среди петрашевцев, наверное, можно рассматривать как доказательство, что полностью «задавить» этим жестким контролем ростки свободомыслия Николаю I так и не удалось. По крайней мере, в случае с будущим руководителем Госбанка империи.
КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ, ИЛИ «ДЕЛО ПЕТРАШЕВЦЕВ»
После окончания лицея молодой человек стал делать обычную для того времени и для его происхождения карьеру. Поступил на службу в Департамент государственной экономии Государственной канцелярии, где рассматривал законопроекты, связанные с развитием экономики, ежегодные сметы общих государственных приходов и расходов, финансовые сметы министерств и т.д. Все сулило ему прекрасное безоблачное будущее… кроме уже упомянутого выше дела петрашевцев. Вместе с братом Порфирием Ивановичем Евгений Ламан-ский был привлечен к дознанию. От печальных последствий (как то: расстрел -правда, несостоявшийся - или ссылка в Сибирь, вполне состоявшаяся для ряда участников кружка) будущего банкира спасло то, что наиболее радикальных взглядов петрашевцев он не разделял, а на заседаниях кружка присутствовал «по молодому интересу», а не с целью смены политического строя империи. Тем не менее ему пришлось пережить допрос в печально известной Петропавловской крепости, о котором сам Ламан-ский впоследствии вспоминал с юмором. Генералов - членов следственной комиссии крайне заинтересовали взгляды юноши на свободу торговли: в приверженности им они увидели те самые ростки свободомыслия, которые привели некоторых участников кружка на эшафот.
Резонный вопрос: почему связь со столь опасными людьми, как петрашевцы, не сломала Евгению Ламанскому карьеру? Напрашивающийся вывод: «заложил» своих друзей - не подтверждается фактами. Многие петрашевцы продолжали поддерживать с Евгением Ивановичем хорошие отношения, среди них был и Федор Михайлович Достоевский, чьего пасынка Евгений Ламанский, уже будучи управляющим Госбанка, пристроил на службу в Волжско-Камский банк.
Так что скорее можно предположить другое. На «небольшие» прегрешения, совершенные людьми по молодости, правительство было склонно смотреть сквозь пальцы: через несколько лет после «дела петрашевцев» в связи с осужденным Чернышевским был замечен один из чиновников военного министерства Николай Обручев. Несмотря на то что обвинения против него были куда более весомыми, чем против Ламанского, молодой человек совершил блестящую карьеру, поднявшись до должности замминистра, а затем - до должности начальника Генерального штаба.
Тем не менее на какое-то время карьерный рост Ламанского «затормозился». На службу в Министерство финансов он был переведен только через семь лет после описанных событий, правда, сразу занял там довольно высокий пост чиновника особых поручений при министре Петре Федоровиче Броке. По иронии судьбы, пребывание Ламанского в Министерстве финансов пришлось на один из самых сложных периодов в истории этого ведомства. Затянувшаяся Крымская война 1853-1856 годов обернулась для страны полномасштабным финансовым кризисом. Справедливости ради следует отметить, что и до войны дела обстояли не блестяще: более половины доходной части государственного бюджета составляли подушная и оброчная подати и так называемый питейный доход. Сборы по всем трем этим статьям оставляли желать лучшего, так что на протяжении всех 40-х и 50-х годов XIX века бюджет страны был хронически дефицитным. В 1855 году общая сумма государственного долга России достигла 1 млрд 198 млн рублей. Внешние займы, привлекаемые банкирским домом «Штиглиц и К», позволяли лишь несколько облегчить ситуацию, но не решить «корневые» проблемы шатающейся финансовой системы страны.
Практика оставляла желать лучшего, и Евгений Ламанский в поисках путей решения проблемы обратился к истории. С одной стороны, он осуществлял исследования, посвященные истории государственных финансов и кредитных установлений в России. С другой - обращался в своих научных работах к изучению опыта западноевропейских стран. Здесь особенно помогла двухлетняя зарубежная командировка, предпринятая Ламанским в 1857-1858 годах.
ПРАВАЯ РУКА БАРОНА ШТИГЛИЦА
Возвращение Евгения Ламанского в Россию пришлось на период, когда события в государственных финансах развивались по принципу «от плохого к худшему». Ситуацию осложнял не только уже упоминавшийся выше хронический бюджетный дефицит, но и тот факт, что Россия незадолго до печального для нее завершения военных действий вступила в цикл экономического подъема. Резкий рост предпринимательской активности и бурный расцвет акционерных обществ (названный впоследствии «акционерной горячкой») привел к вполне прогнозируемым последствиям: оттоку вкладов со счетов государственных банков. Если в 1857 году сумма затребованных вкладов превысила вложения на 11 млн рублей, то в 1858 году этот разрыв составил 52 млн рублей, а в 1859-м - 104 млн рублей.
кстати.
Интерес к личности Евгения Ивановича Ламанского проявляли не только историки и экономисты, но и писатели. Именно он стал главным героем небольшого рассказа Валентина Пикуля «Ужин у директора государственного банка». Насколько история о кризисе на фондовой бирже, якобы разразившемся из-за неожиданного прихода на этот ужин немецкого и французского послов, соответствовала действительности, сказать сложно. Но вряд ли описанный Пикулем случай был первым, когда Государственный банк лихорадило от перипетий российской внешней политики.
Власти страны поняли, что на этот раз погасить разгорающийся огонь финансового кризиса «капельным способом» не удастся: не случайно великий князь Константин Николаевич сделал в своем дневнике весьма примечательную запись, посвященную как раз «банковскому вопросу»: «. Наше положение страшное. Дай Бог, чтоб, наконец, глаза раскрылись и чтоб перестали действовать обыкновенной нашей манерой -полумерами, а приняли, наконец, пусть болезненные, но решительные меры».
Одной из болезненных, но решительных мер, на принятии которых настаивал брат нового императора, стала ликвидация Государственного коммерческого банка, место которого должен был занять вновь организованный Государственный банк, созданный указом 12 июня 1860 года. Тогда же был ликвидирован и Государственный заемный банк. Дела его сначала были переданы Петербургской сохранной казне, а с ее ликвидацией - в Государственный банк.
Два главных вопроса, которые власти страны должны были решить при создании Госбанка: каковы будут его функции и полномочия и кто возглавит вновь созданную госструктуру. На первый должен был дать ответ «мозговой центр», возникший «под крылом» Министерства финансов. На второй - сам император, которому, если верить слухам, пришлось выбирать между Евгением Ламанским, считавшимся одним из самых видных экономистов того времени, и Александром Штиглицем. Выбор пал на Штиглица - как утверждали современники, в немалой степени потому, что барон угрожал в противном случае покинуть Россию и «свернуть» дела своего банкирского дома. А между тем именно «Штиглиц и К» организовывал для России самые крупные и самые выгодные внешние займы в течение последних нескольких десятилетий перед началом банковской реформы.
Судя по «Воспоминаниям», к своему предшественнику Евгений Иванович относился неоднозначно. С одной стороны, он считал, что из всех возможных кандидатур на должность управляющего Государственным банком кандидатура Александра Штиглица была наиболее приемлемой. С другой - указывал на недостатки непосредственного начальника, к числу которых относил «чрезвычайно узкий горизонт» и «следы дурного коммерческого воспитания». Однако в отличие от некоторых своих современников порядочность барона Ламанский под сомнение не ставил. Да и профессионализм, по-видимому, тоже, отмечая, что Штиглиц не докучал своим подчиненным мелочной опекой, а целиком полагался на их опыт и знания.
Справедливо или нет, но многие современники считали, что Штиглиц, заняв место управляющего Госбанком, так и остался, по сути, «банкиром Его Императорского Величества». А рутинная работа по выстраиванию новой госструктуры легла на плечи Ламанского. Именно Евгений Иванович являлся одним из главных разработчиков проекта устава банка, положив в его основу устав Центрального банка Франции (Banque de France). Им же были разработаны все основные инструкции по банковским операциям и делопроизводству. Поэтому вряд ли у кого-либо в Госбанке вызвал удивление тот факт, что после ухода в отставку в 1866 году Александра Штиглица бразды правления перешли в руки Евгения Ламанско-го. В течение года он выполнял обязанности и.о. управляющего Госбанком, а в 1867 году был утвержден на эту должность императорским указом и занимал ее в течение последующих 14 лет - до 1881 года. Этот «временной» рекорд пока не был побит.
УПРАВЛЯЮЩИЙ ГОСБАНКОМ
Семь лет, в течение которых Госбанк возглавлял Александр Штиглиц, были, по общему мнению, переходным периодом. Фактически все эти годы были потрачены на решение старых проблем, накопившихся за предреформенный период. В частности, на плечи Госбанка легла выплата долгов по обязательствам дореформенных кредитных установлений. Немало времени, как легко догадаться, ушло на урегулирование чисто организационных вопросов -например, на выстраивание работы по так называемому артельному принципу, при котором служащие госбанка отвечали друг за друга. К слову сказать, принцип оказался весьма эффективным, а его родоначальником считали все того же Евгения Ламанского.
К моменту прихода нового управляющего задачи Госбанка изменились, и причиной тому стали перемены в жизни всей банковской системы страны. Казенные банки сошли со сцены, зато появились и продолжали появляться частные акционерные банки. Поскольку Евгений Ламанский считал это не только закономерным, но и позитивным процессом, он был одним из тех, кто выступал за оказание «новорожденным» структурам всемерной государственной поддержки. По его представлению Государственным банком были открыты специальные текущие счета частным банкам под залог процентных бумаг. Им предоставлялись дешевый правительственный кредит, а также ряд специальных льгот, связанных, в частности, с освобождением от всех налогов, кроме гильдейского сбора.
«Врачеватель всех недугов» коммерческих банков - так называл Госбанк Евгений Ламанский. И по мере сил убеждал правительство действовать соответственно, что доказывает история с Московским коммерческим ссудным банком в 1875 году. Причиной краха этого весьма крупного по тем временам финансово-кредитного учреждения стала, как сейчас сказали бы, неэффективная политика риск-менеджмента. Московский коммерческий ссудный банк предоставил немецкому торговому дому Г. Струсберга кредит на сумму, превышающую 7 млн рублей, и не позаботился при этом о надежных гарантиях его возврата. За что и был наказан заемщиком, который кредит не вернул и тем самым поставил банк на грань выживания, коль скоро выданная взаймы сумма намного превышала собственные средства Московского коммерческого. Министр финансов Михаил Рейтерн в правительственной помощи банку отказал, но вместе с Евгением Ламанским предпринял меры, чтобы локальный кризис не перерос в полномасштабный, и дискредитации частного коммерческого кредита не произошло. Для предотвращения паники среди вкладчиков акционерных банков последним были предоставлены дополнительные (экстренные) кредиты Государственного банка. Министерство разработало особый порядок ликвидации обанкротившегося банка, чем также значительно ослабило накал возникших страстей. Московская контора Государственного банка получила разрешение принимать к учету до девяти месяцев по низкому проценту вкладные билеты Коммерческого ссудного банка. Благодаря всем этим предпринятым мерам с рынка исчез только Московский коммерческий ссудный банк, а остальные частные финансово-кредитные структуры пережили разразившийся кризис с минимальными потерями.
Развитие банковского сектора, по убеждению Ламанского, не являлось самоцелью - в нем он видел залог успеха российской экономики в целом. Поэтому, уже уйдя с должности управляющего Госбанком, последовательно выступал за развитие так называемого производственного кредита. С учетом этой цели, по его убеждению, было необходимо пересмотреть функции и задачи Госбанка, в уставе которого - как и в практической деятельности - «ничего не слышно о кредите для производства». «Основная идея Государственного банка - кредит под созданные ценности - является в настоящее время вредным анахронизмом», - писал Евгений Иванович в записке «О необходимости и задачах реформы Государственного банка», составленной в 1893 году.
Развивая кредит для производства в непосредственных интересах отечественной промышленности, Государственный банк, по мнению Ламанского, мог бы «превратить кредит из петли, в которой задыхаются должники, в благодетельную культурно-экономическую силу». Постепенно «в результате такой банковой политики долг сделается положительной в хозяйстве величиной, ценным имуществом, а не вычетом из имущества». Эту идею второго по счету управляющего Госбанком Российской империи вполне разделял и министр финансов Сергей Витте. Во всяком случае, проект нового устава Госбанка, представленный им для высочайшего утверждения, был в известной мере ориентирован на то, о чем писал в своей «Записке» Евгений Иванович Ламанский.
кстати.
В отличие от многих «исправившихся» на государственной службе вольнодумцев Евгений Ламанский и после совершения им блистательной карьеры не забывал о друзьях-петрашевцах. Жена великого писателя Анна Григорьевна Достоевская в своих воспоминаниях рассказывала, что Федор Михайлович обращался к Ламанскому с просьбой о трудоустройстве своего пасынка на службу в Волжско-Камский банк. «Павел Александрович получил место сначала в Петербурге, а потом в Москве. Здесь он многим в банке наговорил о том, что его «отец» Достоевский дружен с Ламанским и что вообще у него большие связи. Как-то Ламанскому, проездом через Москву, случилось посетить Волжско-Камскiй банк. Как управляющий Государственным Банком, Е.И. Ламанский представлял собою большую финансовую силу, и его торжественно встретили в Банке. Узнав о его приезде, Павел Александрович отправился в зал, где собрались директора, подошел к Ламанскому, протянул ему руку и произнес: «Здравствуйте, Евгений Иванович, как поживаете? Вы меня, кажется, не узнали? Я - сын Достоевского». -«Извините, я вас не узнал, вы очень изменились», - ответил Ламанский и, как вежливый человек, спросил, как здоровье Федора Михайловича».
Е.И. Ламанский родился в 1825 году в Царском селе, где позднее закончил с серебряной медалью Александровский лицей. Пробыл два года за границей, где изучал принципы организации и работы западно-европейских кредитных учреждений. Слыл англоманом и считал Англию образцовой страной, восхищался английской экономикой и системой свободной торговли.
Известно, что в молодости Ламанский посещал «пятницы» М.В. Петрашевского и собрания у С.Ф. Дурова, за что был привлечен к допросу по делу петрашевцев и оставлен под надзором. Однако, комиссия, заседавшая в Петропавловской крепости, куда Ламанского привезли в сопровождении охраны, отпустила его домой.
Впоследствии Ламанский принимал участие в процессе по освобождению крестьян от крепостной зависимости, за что получил золотую медаль на Александровской ленте. Являлся учредителем Сибирского торгового и Московского купеческого банков, участвовал в создании фондового отдела Петербургской биржи. Известен работой в Русском географическом обществе, где был секретарем.
В 1859 году Е.И. Ламанский активно занялся созданием Государственного банка Российской Империи. Им был написан устав нового банка. В отчетности и счетоводстве Ламанский взял за образец систему двойных записей по образцу Банка Франции. Основные принципы этой бухгалтерии (с небольшими видоизменениями) используются и в наше время. В плане работы с клиентами Евгений Иванович установил новый порядок: обслуживать вне зависимости от социального положения. Император Александр II одобрил устав 31 мая 1860 года, учредив тем самым Государственного банка Российской Империи, где заместителем управляющего стал Ламанский. 7 годами позднее Евгений Иванович занял пост управляющего.
По воспоминаниям служащих Государственного банка, и в частности чиновника Ф.А. Юргенса, Ламанский олицетворял чуть ли не лучшую эпоху экономического развития страны. Его доброжелательность в обращении с подчиненными способствовала тому, что служащие банка старались наилучшим образом выполнять свои обязанности. Манера управляющего Госбанком выражать свои мысли кратко, но ясно тоже немало этому способствовала.
В 1881 году, после убийства императора Александра II и резкого понижения курса рубля на мировом рынке, Ламанский оставил должность управляющего Госбанком. В отставке принимал участие в деятельности Санкт-Петербургской городской думы и петергофского уездного земства, читал лекции, написал несколько статей.
31 мая 1860 года на основании Указа императора Александра II был учрежден Государственный банк Российской Империи. Первым управляющим Госбанка стал Александр Людвигович Штиглиц, он был назначен на должность 10 июня 1860 года с зарплатой 3 млн. рублей в год. Перед тем как занять важный государственный пост, Штиглиц отказался от всех своих частных банковских дел и по собственной воле ушел с должности председателя Биржевого комитета.
А.Л. Штиглиц родился в Санкт-Петербурге в 1814 году в семье барона Людвига фон Штиглица и Амалии Анжелики Кристины Готтшалк. Отец являлся придворным банкиром и основателем банкирского дома «Штиглиц и К°». В 1840 году Александр поступил на государственную службу в Министерство финансов, ему предложили должность члена Мануфактурного совета. Через 3 года, после смерти отца, он унаследовал огромное состояние в 18 миллионов рублей серебром и дела семейного банкирского дома. К нему также перешла отцовская должность придворного банкира. Именно через банкирский дом барона Штиглица правительство Российской Империи поддерживало отношения с банкирскими домами Парижа, Амстердама и Лондона.
Помимо банкирского дела и торговли, А.Л. Штиглиц занимался созданием промышленных предприятий и меценатской деятельностью. На собственные средства основал суконную и льнопрядильную фабрики, построил Петергофскую и Балтийскую железные дороги, за что был награжден орденом Святого Станислава 1-й степени.
Свои сбережения барон предпочитал хранить в российских банках. Это решение зачастую вызывало недоумение у коллег и знакомых.
В 1866 году Александр Людвигович ушел в отставку «по семейным обстоятельствам» с должности управляющего Госбанка, оставшись в составе членов Комитета финансов и Совета торговли и мануфактур. На пенсии бывший глава Государственного банка Российской Империи обосновался в своем особняке на Английской набережной в Санкт-Петербурге. Стал уделять больше времени музыке, искусству и благотворительности. В 1872 году на собственные средства в размере 1 млн. рублей построил Петербургское училище технического рисования, теперь это Высшее художественно-промышленное училище имени В.И. Мухиной.
До конца своих дней А.Л. Штиглиц оставался одним из наиболее богатых и влиятельных людей России с годовым доходом свыше 3 млн. рублей. Скончался дома в возрасте 70 лет от воспаления легких в Санкт-Петербурге, был похоронен в Ивангороде.
Личность барона Александра Людвиговича Штиглица известна и в наше время. В 2007 году Банк России выпустил памятную серебряную монету в номинале 25 рублей, на реверсе которой изображен портрет первого управляющего Государственного банка России. Монета посвящена 150-летию со дня учреждения общества железных дорог:
Людвиг Штиглиц, сын придворного еврея князя Вальдекского, обретший в России вторую родину, сделался личным финансистом императорских особ и был возведен в баронское достоинство. А его сын Александр стал первым управляющим Государственного банка Российской империи (прародителя Центробанка), 155 лет со дня основания которого исполняется в этом месяце.
Потерявший сто тысяч и заработавший миллионы
Шестеро детей из маленького немецкого городка Арользен рано потеряли отца, давшего им первоклассное по тем временам образование. Им пришлось самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, возможно, именно поэтому в юном возрасте трое из них, Николай, Бернард и Людвиг Штиглицы, перебрались в Россию. Все они добились успеха на деловом поприще, но шедрее всего удача улыбнулась самому младшему — Людвигу, который оказался в Российской империи в первые года XIX века, когда ему было двадцать с небольшим.
Сто тысяч рублей, необходимые для создания собственного дела, он занял у брата Николая. Поначалу дела пошли не слишком удачно, и юный Людвиг быстро разорился и влез в долги. Однако Штиглиц-младший был усердным и смышленым молодым человеком, успел обзавестись выгодными связями, например, знакомством с графами Нессельроде и Бенкендорфом. Это помогло ему не просто остаться на плаву, но уже через год вернуть все долги вместе с процентами. И еще стать придворным банкиром.
В 1803 году Людвиг Штиглиц записался в первую купеческую гильдию и основал в Петербурге банкирский дом «Штиглиц и К°». Свою первую награду — бронзовую медаль на анненской ленте — Людвиг получил за то, что жертвовал щедрые суммы на военные нужды во время Отечественной войны 1812 года. Примерно в те же годы Штиглиц, чтобы избежать юридических ограничений, которые распространялись на евреев, сменил веру. По примеру многих выкрестов в России того времени он перешел не в православие, а в лютеранство.
Жена Штиглица, Ангелика, родила ему троих детей: Наталью, Николая и Александра, последний и продолжил дело отца.
В 1819 году Людвиг Штиглиц, уже зарекомендовавший себя к тому времени талантливым предпринимателем, стал личным банкиром императора Александра I. Вот что пишет о нем историк Лев Бердников: «Свойственная ему сметливость, оборотистость и точный расчет вкупе с самообладанием и железной выдержкой определили его надежный и быстрый коммерческий успех. Кроме того (это отмечали даже его недруги), Людвига отличали трудолюбие и непоколебимая честность, ставшая своего рода визитной карточкой его банкирского дома» . Все эти качества позволили Штиглицу наладить взаимовыгодные связи с банкирскими домами Запада и заняться успешной организацией внешних займов.
Владелец заводов и благотворитель
Несмотря на то что его банк и так процветал, в числе клиентов были самые влиятельные персоны, а «слово ценилось выше векселя», как писала пресса, Людвиг постоянно расширял бизнес. В «копилке» его предприятий оказались бумагопрядильные мануфактуры, сахарные и свечные заводы. Он стоял у истоков первого в России страхового предприятия, финансировал строительство железных дорог, помогал созданию первой в стране пароходной компании.
Деловые предприятия не мешали барону Штиглицу (а в потомственное баронское достоинство за заслуги в развитии российской торговли Людвиг был возведен в 1828 году) уделять время светским забавам: о балах и раутах, устраиваемых им, ходили легенды, они вызывали неизменный восторг столичной аристократии.
Денег на благотворительность барон не жалел. Будучи высокообразованным человеком, он жертвовал громадные средства на нужды образования. Два петербургских учебных заведения, Коммерческое и Торгово-мореплавательное училища, существовали главным образом за его счет. Немалые суммы доставались также Технологическому институту, Дому призрения нищих, детской больнице и приюту.
Александр Штиглиц оказался достойным продолжателем дела своего отца, хотя в юности не собирался становиться финансистом, поскольку эту роль прочили его старшему брату Николаю. Но тот рано умер, и именно Александр оказался главным наследником всего состояния, банкирского дома и баронского титула. Последний наказ, который Людвиг Штиглиц дал сыну, звучал так: «Люби Россию, и она будет любить тебя». Эти слова оказались пророческими. Поначалу, однако, неожиданный поворот судьбы стал шоком для молодого человека, который собирался заниматься наукой и искусством, учился в Дерптском университете, увлекался литературой и живописью. И все же в 30-летнем возрасте он принимает в свои руки семейное дело.
И надо сказать, что ему быстро удается сохранить процветание банкирского дома «Штиглиц и К°». Он с успехом добивается выгодных зарубежных займов для строительства Николаевской железной дороги, демонстративно отказывается хранить собственные сбережения за границей — несмотря на то что Крымская война фактически обескровила финансовую систему России. Его пример имел громадное значение: множество богатых россиян оставили свои капиталы в России, поместив их в банк Штиглица. Сам он говорил о тех временах так: «Мой отец и я заработали свое состояние в России. И я готов потерять с ней все свое состояние, если она окажется несостоятельной».
Российский Ротшильд и король биржи
Пресса называла Александр Штиглица «российским Ротшильдом». Он был избран председателем Биржевого комитета Санкт-Петербурга, получил чин статского советника. Ходили слухи о его невероятном влиянии на деловую жизнь столицы, поговаривали, что он сам назначает котировки по векселям.
Банкирский дом Штиглица, наряду с финансами, занимался еще и торговлей: он импортировал хлопок, а экспортировал сало, лес, пеньку. Барон был одним из учредителей Московского купеческого банка, владельцем металлургических заводов и золотых приисков. Предпринимательский талант Александра помог ему увеличить отцовский капитал в четыре раза.
Барон Штиглиц увлекся строительством железных дорог, на его собственные средства был возведен участок от Санкт-Петербурга до Петергофа. В 1857 году он стал учредителем «Главного общества российских железных дорог». У организации были амбициозные цели: связать железными дорогами земледельческие районы империи с двумя столицами, Варшавой и побережьями Балтийского и Черного морей.
Однако через два года после создания железнодорожное общество начало нести убытки. Оно потеряло 4,5 миллиона рублей, стоимость акций упала ниже номинала. Параллельно в биржевом комитете у Штиглица появилась мощная оппозиция, выступавшая против монополии, которая закрепилась за ним. Барону пришлось отойти от коммерческой деятельности, он даже подумывал об эмиграции. Но Россия не хотела, чтобы он ее покидал. Штиглицу предложили пост директора в создаваемой в стране государственной банковской структуре. И он согласился.
В то время перед империей стояла задача реформировать свою финансово-кредитную систему, чтобы поддержать развивающееся в России промышленное производство. Этим и занимались государственный банк и его глава, который сыграл далеко не последнюю роль в создании многих российских коммерческих акционерных банков. Государственный банк принял на себя и функции по ведению международных расчетов и получению внешних займов.
И все же Штиглиц довольно рано покинул свой пост и в 52 года вышел в отставку. Более того — Александр Людвигович совершенно устранился от дел и, имея более трех миллионов рублей годового дохода, перешел на положение рантье. Единственное, от чего не отказался Штиглиц, и то по просьбе императора, так это от членства в комитете финансов, где он отвечал за иностранное отделение канцелярии Министерства финансов. За заслуги перед Россией он был произведен в действительные тайные советники, награжден орденом Святого Владимира II степени, а за заслуги по организации Всемирной выставки в Париже получил от президента Франции орден Почетного легиона.
Благотворитель и отец чужой дочери
Чем же стал заниматься еще полный сил предприниматель? Он наконец смог посвятить себя тому, что так любил с юности: искусству. Театр, особенно опера, влекли барона, он не пропускал премьер.
На его средства были созданы Центральное училище технического рисования с уникальным музеем, построены жилые поселки, школа и больница для рабочих его предприятий в Нарве.
Наследников у Штиглица не было. Единственный сын Людвиг умер в раннем детстве. Вместе с женой Каролиной они воспитывали подброшенную в дом еще младенцем девочку. По слухам, приемная дочь Штиглицев была незаконнорожденным ребенком великого князя Михаила Павловича, брата Николая I . Как гласит легенда, барон нашел девочку в саду своей дачи на Каменном острове. Он дал ей имя Надежда Михайловна Юнева (фамилия была придумана потому, что нашли ребенка в июне). Она и стала наследницей барона после его смерти.
Не обошел барон в завещании и главные свои «детища»: больницы, училища, приюты… А своему любимцу — Училищу технического рисования барона Штиглица — он оставил 5 миллионов рублей на создание художественного музея и библиотеки. Сейчас это Государственная художественно-промышленная академия, которая с 2006 года носит имя своего основателя.
Барон пережил жену на 10 лет и умер в 1884 году от пневмонии. Как и отца, его хоронили с особыми почестями. Отпели барона в лютеранской Церкви Петра и Павла и отвезли в Нарву. Рабочие его фабрик несли гроб на руках в семейную усыпальницу, где он завещал себя похоронить.
В жизни Александр Штиглиц руководствовался наказами своего отца, который когда-то написал в завещании: «Любезный сын мой, Александр! (…) Имя, которое носишь, — второй для тебя капитал. (…) Сохрани это имя, дабы оно перешло и к тем, которых однажды после себя оставишь».
И он оставил это имя тому, что оставил после себя: училищу и музею. И всем тем, кто до сих пор пользуется плодами «просвещенной благотворительности» барона Штиглица.
Государственный банк стал центральным финансовым учреждением в Российском государстве. Его учредил собственным указом от 31.05.1860 г. император Александр II после проведения реорганизации существовавшего Государственного коммерческого банка. Данный указ был обнародован 09.06.1860 г.
Причины создания банка
Впервые созданным Государственным банком в России стала финансовая организация, основанная 25.05.1762 г. Указ об этом подписал император Петр III, поставивший перед Госбанком цель провести эмиссию ассигнаций. Однако существование данного банка было лишь формальным, юридически оформленным. В реальности его так и не удалось создать, поскольку вскоре после подписания указа Петра III свергли с российского престола в ходе совершенного переворота.
Затем в России появилось несколько банковских учреждений, в наименовании которого встречался термин «государственный». Правда, как и их предшественник, они не выполняли стандартных функций, относящихся к центральной государственной банковской организации.
Важное значение Государственного банка
В 1860 г. в России учредили Государственный банк с функциями центрального финансового учреждения государства. Это был госбанк правительственного типа. Его основной капитал равнялся 15 млн. руб. Банковскую организацию сформировали за счет средств, принадлежавших государственным заемному и коммерческому банкам. Размер резервного капитала составил 3 млн. руб., причем 1 млн. руб. должны были выделить ранее названные банковские учреждения. Оставшиеся 2 млн. руб. в сумме резервного капитала должны быть сформированы из получаемых прибылей.
Созданный Госбанк стал ключевым звеном в госсистеме. Это был орган, проводящий правительственную политику в экономической сфере. Устав банка гласил, что он был коммерческим учреждением, занимавшимся кредитованием на краткосрочной и среднесрочной основе на срок до 9 мес. Поэтому он по праву считался наиболее крупной кредитной организацией в государстве. Банк кредитовал торговую и промышленную отрасли, используя в этих целях собственные конторы и учреждения, а также финансовую инфраструктуру комбанков.
В ходе создания Госбанк поглотил 7 контор Государственного коммерческого банка. Спустя полвека, в 1917 г. структура Госбанка была представлена 11-тью конторами, 133-мя и 5-тью отделениями, действовавшими на постоянной и временной основе, 42-мя агентствами при зернохранилищах. Государственным банком реализовывались полномочия по руководству проведением банковских операций через 793 казначейства.
В 1860 г. начали формироваться и региональные конторы центрального банковского учреждения. Они появились на территории Архангельска, Екатеринбурга, Киева и в Москве, в городах Одесса, Рига, Харьков и Ростов-на-Дону. В июне 1862 г. правление Госбанка решает открыть временные отделения при конторах в городах, где активно велась торговля.
20.12.1863 г. Александром II был издан указ, предписывающий открывать отделения Госбанка в России. Уже в июне 1864 г. начали функционировать 12 отделений в разных городах – в Архангельске, Воронеже, Казани, Пензе, Кишиневе и т.д.
Первым управляющим Госбанком был А. Штиглиц, занимавший пост в 1860-1866 гг. Затем его сменил Е. Лиманский (1866-1881 гг.). Всего за период деятельности банка было 8 управляющих.
Автор статьи
Читайте также: