Проявляется ли для кредитных организаций принцип свободы договора
Обновлено: 19.04.2024
В судебной практике был сформирован подход, согласно которому при толковании судами условий договоров, заключенных кредитной организацией с иными участниками рынка, неясные и спорные условия должны толковаться против кредитной организации. Всегда ли суды применяют этот принцип к кредитным организациям? Возможно ли изначально в договоре исключить применение принципа contra proferentem к толкованию условий такого договора в случае спора между его сторонами?
Формирование применения принципа contra proferentem в России
Классический принцип толкования договора contra proferentem (неясное или спорное положение договора толкуется против стороны, предложившей его текст) получил свое развитие и в Российской Федерации. Не будучи воспринятым изначально, с самого старта формирования законодательства РФ и правоприменительной практики этот принцип пробивал себе дорогу через разъяснения судов и через научные труды юристов-теоретиков.
Если обратить внимание на ретроспективное развитие такого подхода к толкованию договоров с участием кредитных организаций российскими судами (а этот принцип имеет наиболее важное применение именно в суде), то следует отметить Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 по делу № А71-10080/2010. Высшая судебная инстанция в принятом постановлении указала буквально следующее:
«…В ситуации, когда участниками кредитного договора являются с одной стороны предприниматель, а с другой - крупный банк, в силу положений статей 1, 10 Гражданского кодекса должна быть исключена возможность кредитной организации совершать действия по наложению на контрагентов неразумных ограничений или по установлению необоснованных условий реализации контрагентами своих прав…».
Не имея к моменту принятия судебного акта достаточного инструментария в гражданском законодательстве для толкования договора в пользу слабой стороны, судьи ВАС РФ предложили аналогичное толкование, но уже через общие положения ГК РФ о добросовестности участников гражданских правоотношений. К сожалению, такое толкование не было лишено своих спорных аспектов. Критерий крупности («крупный банк») не раскрывался в постановлении, а потому оставлял применение такого критерия на усмотрение суда без каких-либо якорных показателей (выручка, численность работников и пр.), что ожидаемо привело к очень субъективному подходу при рассмотрении споров.
Тем не менее постановление было принято, а потому проигнорировать его было невозможно. Следует добавить, что в постановлении по делу № А71-10080/2010 содержалось указание на применение такого толкования и в иных делах со схожими обстоятельствами (правило пункта 5 части 3 статьи 311 АПК РФ в редакции, действовавшей на дату принятия судебного акта). Так, впервые в российской правоприменительной практике кредитная организация была выделена из числа участников гражданских правоотношений как нечто особенное, уникальное и требующее к себе более жесткого подхода судов при толковании условий договоров.
Несмотря на то, что постановление по делу № А71-10080/2010 было принято в 2012 году, до сих пор суды различных инстанций цитируют его и применяют предложенную логику[1].
Такой подход получил свое развитие в том же 2012 году: было принято Постановление Президиума ВАС РФ от 02.10.2012 по делу № А40-63658/2011. Коллегия судей в данном постановлении указала следующее:
«…При изложенных обстоятельствах, принимая во внимание, что банк является субъектом, осуществляющим профессиональную деятельность на финансовом рынке, толкование условий банковской гарантии должно осуществляться в пользу бенефициара в целях сохранения обеспечения обязательства…».
Два приведенных судебных акта позволили сформировать подход, согласно которому при толковании судами условий договоров, заключенных кредитной организацией с иными участниками рынка, неясные и спорные условия должны толковаться против кредитной организации.
Современный этап развития
С точки зрения развития применения принципа contra proferentem в судах России ключевым событием стало принятие Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах». В пункте 11 постановления, в частности, было зафиксировано следующее:
«При разрешении споров, возникающих из договоров, в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора (статья 431 ГК РФ), толкование судом условий договора должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.
Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.)».
Правоприменитель закрепил два ключевых условия принципа сильной стороны в правоотношениях: подготовка проекта договора (или формулировка конкретного условия в проекте) или лицо, осуществляющее профессиональную деятельность в сфере правоотношений.
Судебная практика, которая начала активно формироваться после принятия данного постановления, вскоре столкнулась с неизбежным противостоянием тех участников споров, которые признавались сильной стороной только на основании осуществления профессиональной деятельности.
Пожалуй, наиболее заметным из споров, в котором бы рассматривались положения о сильной стороне правоотношений, стал спор ПАО «Транснефть» и ПАО «Сбербанк», в котором суд первой инстанции и суд апелляционной инстанции заняли абсолютно противоположные позиции (дело № А40-3903/2017).
Суд апелляционной инстанции, отменяя судебный акт, указал на равное положение сторон при ведении переговоров и, соответственно, равенство в правоотношениях. Скорректировав общий принцип, суд исходил из наличия у работников истца (пусть и не профессионального участника рынка) специального образования и знаний.
Аналогичная судебная практика получила свое распространение и в регионах[2]. Представляется, что указанный подход к распределению «силы» в правоотношениях является верным. Хозяйствующие субъекты, которые вступают в правоотношения с кредитными организациями, зачастую обладают собственными специальными профильными отделами, которые нельзя игнорировать при рассмотрении спора в суде. В подобных спорах рекомендуется анализировать состав участников проводимых переговоров, наличие внутреннего согласования профильных подразделений, преддоговорную переписку и пр.
Как следствие, к настоящему моменту принцип contra proferentem в России превратился в действительно работающий правовой принцип, который позволяет суду при наличии достаточных доказательств явной переговорной силы толковать неясные условия договоров против кредитных организаций (в частности).
Судебная практика признания банков сильной стороной правоотношений
Наиболее распространен довод о банке как сильной стороне правоотношений в спорах о взыскании выплаты по независимым (банковским) гарантиям. Толкования неясных условий выданных гарантий в пользу бенефициара являются практически повсеместными: судебные акты по делу № А52950/2015, постановления судов апелляционной и кассационной инстанций по делу № А40-122562/2018 и пр. При этом в практике случаются примеры ходатайств о назначении лингвистической экспертизы для установления реального содержания условий гарантии.
Гораздо более разнообразна судебная практика по спорам, возникшим из кредитных правоотношений. При рассмотрении таких споров судам часто приходится сталкиваться с доводами ответчиков о том, что банк фактически лишил их переговорных возможностей и навязал условия кредитного соглашения. И следует сразу оговориться, что даже в рамках одного дела суды могут занимать совершенно противоположные позиции относительно толкования неясных условий. Так, например, в деле № А82-1085/2016 суд апелляционной инстанции (постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 05.12.2016), сославшись на положения Постановления Пленума ВАС РФ № 16, истолковал условия кредитного соглашения в пользу заемщика. В свою очередь, Арбитражный суд Волго-Вятского округа (постановление от 21.04.2017) отменил указанное постановление и оставил в силе решение суда первой инстанции, указав на толкование положений договора, исходя из их буквального содержания (правила статьи 431 ГК РФ).
Примечательной является целая серия споров с участием Фонда поддержки предпринимательства Югры, которые рассматривались в Западно-Сибирском округе: дела № А75-14996/2015, А75-12539/2016, А75-12972/2016 и пр. Во всех указанных спорах суды последовательно занимали сторону поручителя, ссылаясь при толковании условий договора на пункт 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16.
Необходимо отметить в качестве яркого примера судебной практики Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.07.2017 по делу № А60-54979/2016. Суд кассационной инстанции, отменяя судебные акты и направляя спор на новое рассмотрение, достаточно подробно указал, что же входит в добросовестные действия сильной стороны в правоотношениях:
«…Суд кассационной инстанции отмечает, что в рассматриваемом случае при заключении договора поручительства … имело место неравенство переговорных возможностей сторон договора; банк является профессиональным участником кредитного рынка, а общество «Ударник» фактически слабой стороной, присоединившейся к заранее определенным банком договорным условиям (или в большей их части).
Соответственно именно банк … не приложил требуемых от него необходимых и достаточных усилий для обеспечения ясности и однозначности в правах и обязанностях сторон. ».
«Трудности перевода»
На практике нередко возникает вопрос, возможно ли изначально в договоре исключить применение принципа contra proferentem к толкованию условий такого договора в случае спора между его сторонами. Английскому праву такая конструкция знакома: речь идет о так называемой оговорке npc clause (npc rule), которая в самом общем виде может звучать как недопустимость приоритета любой из сторон договора при толковании спорных условий соглашения.
В российских судах широкого применения такая оговорка не получила и толком не исследовалась. На первый взгляд, ничего критичного в ее применении в договоре нет: стороны вправе согласовать такой порядок на общих основаниях. Вместе с тем может сложиться ситуация, при которой включение указанной оговорки в условия договора является следствием недобросовестных действий более сильной стороны в правоотношениях. В этом случае налицо будет конфликт положений статьи 431 ГК РФ и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16. Представляется, что приоритет в этом случае должен быть отдан указанному постановлению.
Соотношение статьи 431 ГК РФ и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16 может являться самостоятельной проблемой в правоприменении. На данный момент судебная практика в России исходит из совместного и последовательного толкования и применения указанных положений (например, дело № А40-198421/2017). Тем интереснее будет наблюдать за разрешением будущего спора, в котором стороны предложат иной подход.
Практика применения принципа contra proferentem эволюционировала от незначительного его применения до практически повсеместного в спорах с кредитными организациями. В немалой степени этому способствовала позиция Высшего Арбитражного Суда РФ при принятии Постановления № 16.
Впрочем, суды не обрекают кредитные организации на заранее определенную участь сильной стороны в правоотношениях с последующей трактовкой неясных условий договора против них. При разрешении споров суды учитывают реальные доказательства переговорной силы сторон: наличие переписки с несогласием стороны с условиями соглашения; наличие у стороны профессиональных сотрудников (или отделов), чья специализация позволяет верно определять условия соглашения и их последствия и пр.
Пожалуй, относительно общим правилом можно считать толкование условий независимых гарантий, выданных банками, в пользу бенефициаров. Вместе с тем интересной и еще не разрешенной проблемой может стать соотношение положений статьи 431 ГК РФ о буквальном толковании положений договора и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16 в случае их противопоставления в суде.
[1] См., например, постановление Арбитражного суда Центрального округа от 23.05.2018 по делу № А23-3396/2017 и пр.
[2] См., например, постановления судов апелляционной и кассационной инстанции по делу № А47-12278/2016 и пр.
Позиции высших судов по ст. 421 ГК РФ >>>
1. Граждане и юридические лица свободны в заключении договора.
Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена настоящим Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством.
2. Стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. К договору, не предусмотренному законом или иными правовыми актами, при отсутствии признаков, указанных в пункте 3 настоящей статьи, правила об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, не применяются, что не исключает возможности применения правил об аналогии закона (пункт 1 статьи 6) к отдельным отношениям сторон по договору.
(в ред. Федерального закона от 08.03.2015 N 42-ФЗ)
(см. текст в предыдущей редакции)
3. Стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.
4. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (статья 422).
В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой.
5. Если условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяются обычаями, применимыми к отношениям сторон.
В п. 4 "Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2021)" (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 07.04.2021) включена правовая позиция Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ, сформулированная в Определении от 30.06.2020 по делу N 5-КГ20-54-К2, 2-4461/2019:
«Условие договора банковского счета о совершении банком за повышенную плату операции с денежными средствами клиента, являющейся сомнительной в соответствии с законодательством о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, противоречит существу законодательного регулирования и является ничтожным.
Осуществление кредитной организацией публичной функции контроля не может использоваться в частноправовых отношениях в качестве способа извлечения выгоды в виде повышенной платы за совершение такого рода операций».
Позиция, на мой взгляд, в целом, заслуживает поддержки. Она примечательна тем, что
- содержит пример толкования п. 4 ст. 1 ГК РФ о запрете извлекать преимущества из недобросовестного поведения,
- содержит пример ничтожного договорного условия в силу противоречия существу законодательного регулирования с комментариями (которые, конечно, хотелось бы видеть более развернутыми…)
- демонстрирует, что осуществление публичных функций в контекст частных правоотношений не исключает, а, напротив, предполагает более пристальное внимание к отграничению частных отношений (принцип диспозитивности и свобода договора) от публичных (иной отраслевой направленности) отношений, а равно необходимость квалификации с учетом множественности правового статуса субъекта и его специальной правоспособности (банк) и целей заключения гражданско-правового договора.
1. Условия договора банковского счета:
- Между К. и банком был заключен договор банковского счета, согласно которому на имя клиента открыт текущий счет в российских рублях для осуществления расчетно-кассового обслуживания, не связанного с осуществлением клиентом предпринимательской деятельности, в соответствии с действующими на день проведения операций по счету тарифами банка.
- Согласно тарифам комиссионного вознаграждения за услуги банка по расчетно-кассовому обслуживанию за перевод денежных средств по поручению физического лица взимается комиссия в размере 1% от суммы, не менее 100 руб. и не более 1500 руб.
- Примечанием к указанным тарифам предусмотрено, что при выявлении обстоятельств, дающих основание полагать, что операции по счету клиента несут репутационный риск для банка, банк имеет право в одностороннем порядке установить тариф за совершение любых операций (кроме платежей в бюджет) в размере 10% от суммы операции.
2. Факты:
- С расчетного счета банка на счет К. в банке были зачислены денежные средства в размере 5 003 271 руб. по договору купли-продажи.
- В связи с выявлением банком обстоятельств, дающих основание полагать, что операции по счету клиента несут репутационный риск для банка, банк уведомил истца об установлении комиссии за совершение всех приходных и расходных операций (кроме платежей в бюджет) в размере 15% от суммы операции.
- По причине репутационного риска банком отказано клиенту К. в совершении каких-либо операций по его счету за исключением возврата денежных средств в банк плательщика с одновременным повышением комиссии за операцию по переводу денежных средств по поручению физического лица с 1% до 10% от суммы проведения операции.
- Банком произведено списание комиссии в размере 500 327 руб. за операцию по возврату денежных средств по указанному договору купли-продажи в связи с закрытием счета.
3. Иск.
- Списание комиссии в размере 10%, а не 1% К. считал неправомерным. По договору он уступил истцу право требования возврата излишне списанной банком комиссии в размере 498 827 руб., а также процентов за пользование чужими денежными средствами и потребительского штрафа за неудовлетворение в добровольном порядке требований потребителя в размере 50% от взысканной судом суммы.
- Денежные средства в добровольном порядке истцу не выплачены.
4. Все нижестоящие инстанции в удовлетворении иска отказали, поддержав вывод первой инстанции о том, что
- все, проще говоря, по закону и написано в договоре («Действия банка основаны
- на положениях ст. 848 ГК РФ,
- Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" (далее - Федеральный закон N 115-ФЗ) и соответствуют условиям договора банковского счета, заключенного между К. и банком, условиям договора комплексного обслуживания юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и физических лиц в банке,
- а также примечанию к тарифам комиссионного вознаграждения за услуги по расчетно-кассовому обслуживанию».
- Согласие судов с позицией банка о законности применения тарифа, предусмотренного примечанием к тарифам, основано на письме банка К. и возражений на иск, [поскольку] банк пришел к выводу, что обслуживание банковского счета указанного клиента влечет репутационный риск для банка из-за перечисления на счет К. денежных средств по договору купли-продажи, являющемуся сомнительной операцией.
5. Почему ВС РФ отправил дело на новое апелляционное рассмотрение:
1. Граждане и юридические лица свободны в заключении договора.
Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена настоящим Кодексом, законом или добровольно принятым обязательством.
Информация об изменениях:
Федеральным законом от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ в пункт 2 статьи 421 настоящего Кодекса внесены изменения, вступающие в силу с 1 июня 2015 г.
2. Стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. К договору, не предусмотренному законом или иными правовыми актами, при отсутствии признаков, указанных в пункте 3 настоящей статьи, правила об отдельных видах договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами, не применяются, что не исключает возможности применения правил об аналогии закона (пункт 1 статьи 6) к отдельным отношениям сторон по договору.
3. Стороны могут заключить договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами (смешанный договор). К отношениям сторон по смешанному договору применяются в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в смешанном договоре, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа смешанного договора.
4. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (статья 422).
В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой.
Информация об изменениях:
Федеральным законом от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ в пункт 5 статьи 421 настоящего Кодекса внесены изменения, вступающие в силу с 1 июня 2015 г.
5. Если условие договора не определено сторонами или диспозитивной нормой, соответствующие условия определяются обычаями, применимыми к отношениям сторон.
В судебной практике был сформирован подход, согласно которому при толковании судами условий договоров, заключенных кредитной организацией с иными участниками рынка, неясные и спорные условия должны толковаться против кредитной организации. Всегда ли суды применяют этот принцип к кредитным организациям? Возможно ли изначально в договоре исключить применение принципа contra proferentem к толкованию условий такого договора в случае спора между его сторонами?
Формирование применения принципа contra proferentem в России
Классический принцип толкования договора contra proferentem (неясное или спорное положение договора толкуется против стороны, предложившей его текст) получил свое развитие и в Российской Федерации. Не будучи воспринятым изначально, с самого старта формирования законодательства РФ и правоприменительной практики этот принцип пробивал себе дорогу через разъяснения судов и через научные труды юристов-теоретиков.
Если обратить внимание на ретроспективное развитие такого подхода к толкованию договоров с участием кредитных организаций российскими судами (а этот принцип имеет наиболее важное применение именно в суде), то следует отметить Постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 по делу № А71-10080/2010. Высшая судебная инстанция в принятом постановлении указала буквально следующее:
«…В ситуации, когда участниками кредитного договора являются с одной стороны предприниматель, а с другой - крупный банк, в силу положений статей 1, 10 Гражданского кодекса должна быть исключена возможность кредитной организации совершать действия по наложению на контрагентов неразумных ограничений или по установлению необоснованных условий реализации контрагентами своих прав…».
Не имея к моменту принятия судебного акта достаточного инструментария в гражданском законодательстве для толкования договора в пользу слабой стороны, судьи ВАС РФ предложили аналогичное толкование, но уже через общие положения ГК РФ о добросовестности участников гражданских правоотношений. К сожалению, такое толкование не было лишено своих спорных аспектов. Критерий крупности («крупный банк») не раскрывался в постановлении, а потому оставлял применение такого критерия на усмотрение суда без каких-либо якорных показателей (выручка, численность работников и пр.), что ожидаемо привело к очень субъективному подходу при рассмотрении споров.
Тем не менее постановление было принято, а потому проигнорировать его было невозможно. Следует добавить, что в постановлении по делу № А71-10080/2010 содержалось указание на применение такого толкования и в иных делах со схожими обстоятельствами (правило пункта 5 части 3 статьи 311 АПК РФ в редакции, действовавшей на дату принятия судебного акта). Так, впервые в российской правоприменительной практике кредитная организация была выделена из числа участников гражданских правоотношений как нечто особенное, уникальное и требующее к себе более жесткого подхода судов при толковании условий договоров.
Несмотря на то, что постановление по делу № А71-10080/2010 было принято в 2012 году, до сих пор суды различных инстанций цитируют его и применяют предложенную логику[1].
Такой подход получил свое развитие в том же 2012 году: было принято Постановление Президиума ВАС РФ от 02.10.2012 по делу № А40-63658/2011. Коллегия судей в данном постановлении указала следующее:
«…При изложенных обстоятельствах, принимая во внимание, что банк является субъектом, осуществляющим профессиональную деятельность на финансовом рынке, толкование условий банковской гарантии должно осуществляться в пользу бенефициара в целях сохранения обеспечения обязательства…».
Два приведенных судебных акта позволили сформировать подход, согласно которому при толковании судами условий договоров, заключенных кредитной организацией с иными участниками рынка, неясные и спорные условия должны толковаться против кредитной организации.
Современный этап развития
С точки зрения развития применения принципа contra proferentem в судах России ключевым событием стало принятие Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах». В пункте 11 постановления, в частности, было зафиксировано следующее:
«При разрешении споров, возникающих из договоров, в случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом цели договора, в том числе исходя из текста договора, предшествующих заключению договора переговоров, переписки сторон, практики, установившейся во взаимных отношениях сторон, обычаев, а также последующего поведения сторон договора (статья 431 ГК РФ), толкование судом условий договора должно осуществляться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.
Пока не доказано иное, предполагается, что такой стороной было лицо, являющееся профессионалом в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.)».
Правоприменитель закрепил два ключевых условия принципа сильной стороны в правоотношениях: подготовка проекта договора (или формулировка конкретного условия в проекте) или лицо, осуществляющее профессиональную деятельность в сфере правоотношений.
Судебная практика, которая начала активно формироваться после принятия данного постановления, вскоре столкнулась с неизбежным противостоянием тех участников споров, которые признавались сильной стороной только на основании осуществления профессиональной деятельности.
Пожалуй, наиболее заметным из споров, в котором бы рассматривались положения о сильной стороне правоотношений, стал спор ПАО «Транснефть» и ПАО «Сбербанк», в котором суд первой инстанции и суд апелляционной инстанции заняли абсолютно противоположные позиции (дело № А40-3903/2017).
Суд апелляционной инстанции, отменяя судебный акт, указал на равное положение сторон при ведении переговоров и, соответственно, равенство в правоотношениях. Скорректировав общий принцип, суд исходил из наличия у работников истца (пусть и не профессионального участника рынка) специального образования и знаний.
Аналогичная судебная практика получила свое распространение и в регионах[2]. Представляется, что указанный подход к распределению «силы» в правоотношениях является верным. Хозяйствующие субъекты, которые вступают в правоотношения с кредитными организациями, зачастую обладают собственными специальными профильными отделами, которые нельзя игнорировать при рассмотрении спора в суде. В подобных спорах рекомендуется анализировать состав участников проводимых переговоров, наличие внутреннего согласования профильных подразделений, преддоговорную переписку и пр.
Как следствие, к настоящему моменту принцип contra proferentem в России превратился в действительно работающий правовой принцип, который позволяет суду при наличии достаточных доказательств явной переговорной силы толковать неясные условия договоров против кредитных организаций (в частности).
Судебная практика признания банков сильной стороной правоотношений
Наиболее распространен довод о банке как сильной стороне правоотношений в спорах о взыскании выплаты по независимым (банковским) гарантиям. Толкования неясных условий выданных гарантий в пользу бенефициара являются практически повсеместными: судебные акты по делу № А52950/2015, постановления судов апелляционной и кассационной инстанций по делу № А40-122562/2018 и пр. При этом в практике случаются примеры ходатайств о назначении лингвистической экспертизы для установления реального содержания условий гарантии.
Гораздо более разнообразна судебная практика по спорам, возникшим из кредитных правоотношений. При рассмотрении таких споров судам часто приходится сталкиваться с доводами ответчиков о том, что банк фактически лишил их переговорных возможностей и навязал условия кредитного соглашения. И следует сразу оговориться, что даже в рамках одного дела суды могут занимать совершенно противоположные позиции относительно толкования неясных условий. Так, например, в деле № А82-1085/2016 суд апелляционной инстанции (постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 05.12.2016), сославшись на положения Постановления Пленума ВАС РФ № 16, истолковал условия кредитного соглашения в пользу заемщика. В свою очередь, Арбитражный суд Волго-Вятского округа (постановление от 21.04.2017) отменил указанное постановление и оставил в силе решение суда первой инстанции, указав на толкование положений договора, исходя из их буквального содержания (правила статьи 431 ГК РФ).
Примечательной является целая серия споров с участием Фонда поддержки предпринимательства Югры, которые рассматривались в Западно-Сибирском округе: дела № А75-14996/2015, А75-12539/2016, А75-12972/2016 и пр. Во всех указанных спорах суды последовательно занимали сторону поручителя, ссылаясь при толковании условий договора на пункт 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16.
Необходимо отметить в качестве яркого примера судебной практики Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.07.2017 по делу № А60-54979/2016. Суд кассационной инстанции, отменяя судебные акты и направляя спор на новое рассмотрение, достаточно подробно указал, что же входит в добросовестные действия сильной стороны в правоотношениях:
«…Суд кассационной инстанции отмечает, что в рассматриваемом случае при заключении договора поручительства … имело место неравенство переговорных возможностей сторон договора; банк является профессиональным участником кредитного рынка, а общество «Ударник» фактически слабой стороной, присоединившейся к заранее определенным банком договорным условиям (или в большей их части).
Соответственно именно банк … не приложил требуемых от него необходимых и достаточных усилий для обеспечения ясности и однозначности в правах и обязанностях сторон. ».
«Трудности перевода»
На практике нередко возникает вопрос, возможно ли изначально в договоре исключить применение принципа contra proferentem к толкованию условий такого договора в случае спора между его сторонами. Английскому праву такая конструкция знакома: речь идет о так называемой оговорке npc clause (npc rule), которая в самом общем виде может звучать как недопустимость приоритета любой из сторон договора при толковании спорных условий соглашения.
В российских судах широкого применения такая оговорка не получила и толком не исследовалась. На первый взгляд, ничего критичного в ее применении в договоре нет: стороны вправе согласовать такой порядок на общих основаниях. Вместе с тем может сложиться ситуация, при которой включение указанной оговорки в условия договора является следствием недобросовестных действий более сильной стороны в правоотношениях. В этом случае налицо будет конфликт положений статьи 431 ГК РФ и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16. Представляется, что приоритет в этом случае должен быть отдан указанному постановлению.
Соотношение статьи 431 ГК РФ и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16 может являться самостоятельной проблемой в правоприменении. На данный момент судебная практика в России исходит из совместного и последовательного толкования и применения указанных положений (например, дело № А40-198421/2017). Тем интереснее будет наблюдать за разрешением будущего спора, в котором стороны предложат иной подход.
Практика применения принципа contra proferentem эволюционировала от незначительного его применения до практически повсеместного в спорах с кредитными организациями. В немалой степени этому способствовала позиция Высшего Арбитражного Суда РФ при принятии Постановления № 16.
Впрочем, суды не обрекают кредитные организации на заранее определенную участь сильной стороны в правоотношениях с последующей трактовкой неясных условий договора против них. При разрешении споров суды учитывают реальные доказательства переговорной силы сторон: наличие переписки с несогласием стороны с условиями соглашения; наличие у стороны профессиональных сотрудников (или отделов), чья специализация позволяет верно определять условия соглашения и их последствия и пр.
Пожалуй, относительно общим правилом можно считать толкование условий независимых гарантий, выданных банками, в пользу бенефициаров. Вместе с тем интересной и еще не разрешенной проблемой может стать соотношение положений статьи 431 ГК РФ о буквальном толковании положений договора и пункта 11 Постановления Пленума ВАС РФ № 16 в случае их противопоставления в суде.
[1] См., например, постановление Арбитражного суда Центрального округа от 23.05.2018 по делу № А23-3396/2017 и пр.
[2] См., например, постановления судов апелляционной и кассационной инстанции по делу № А47-12278/2016 и пр.
Автор статьи
Читайте также: