Кредит ссср после войны
Обновлено: 02.05.2024
Одна из самых впечатляющих страниц в послевоенной истории нашей страны — восстановление экономической и социальной инфраструктуры Советского Союза, разрушенной войной. Происходило оно в кратчайшие сроки. Разумеется, был задействован весь мощнейший мобилизационный ресурс советской страны, но и в этом случае все равно восхищает не только та скорость, с которой отстраивалась Страна Советов после войны, но и общее улучшение качества жизни населения.
Великая Отечественная война принесла советскому народу тяжелейшие потери и ужасные страдания. Помимо многих миллионов погибших советских людей, были разрушены 1710 городов, 70 тысяч сельских населенных пунктов, 32 тысячи промышленных предприятий и 98 тысяч коллективных хозяйств. По экономике советского государства войной был нанесен страшный удар. В то же время, и после разгрома гитлеровской Германии мировая политическая обстановка оставалась сложной — западные страны и не думали отказываться от идеологического и политического противостояния с Советским Союзом. Поэтому СССР нуждался в скорейшем восстановлении своей экономической мощи. С другой стороны, и советский народ, понесший колоссальные потери в годы войны и выстоявший, не сломленный, победивший гитлеровцев, заслуживал быстрого восстановления человеческих условий жизни. Победители заслужили новые дома и школы, больницы и дороги.
В марте 1946 г. Верховным Советом СССР был утвержден план восстановления и развития народного хозяйства на 1946 — 1950 гг. — первая послевоенная «пятилетка». Ее главной задачей было провозглашено восстановление тех районов страны, которые в годы войны подверглись оккупации. Сначала предполагалось выйти на довоенный уровень развития промышленности и сельского хозяйства, а затем превзойти его. Целый ряд городов, буквально дотла уничтоженных в годы войны, были восстановлены в течение нескольких лет. Так, настоящим сталинским чудом называют восстановление Севастополя, который пострадал в годы войны очень сильно. Из 6402 жилых домов города-героя уцелела лишь тысяча домов. В годы войны численность населения Севастополя сократилась со 140 тысяч до менее 10 тысяч человек. Люди погибали на фронте и под бомбежками, многие были эвакуированы, многих уничтожили гитлеровцы, кто-то просто умер, не вынеся испытаний военного времени. Фактически Севастополь нужно было создавать заново. И Советский Союз с этой задачей справился блестяще — через несколько лет это был уже совсем другой город, еще более благоустроенный, чем прежде.
Сталин прекрасно понимал значение Севастополя как военно-морского порта. В условиях возобновляющегося геополитического противостояния СССР и Запада Черноморскому флоту предстояло играть важную роль, а Севастополь был его главной базой. Поэтому советское руководство не жалело средств и сил на восстановление разрушенного войной города. Франклин Рузвельт, оценив масштабы разрушений, предрек, что восстановление Севастополя потребует пятьдесят лет, да и то при условии помощи со стороны Запада. Но Иосиф Сталин продемонстрировал всему миру, на что способно советское государство. Севастополь был включен в список 10 городов СССР, подлежащих первоочередному восстановлению. Разбор завалов, работы по разминированию начались сразу после освобождения города. На его восстановление были брошены лучшие архитекторы и строители Советского Союза, более 30 тысяч специалистов самого разного профиля.
Генеральный план восстановления Севастополя разрабатывала группа московских специалистов под руководством профессора Г.Б. Бархина, а непосредственно на месте реализацию плана взяли на себя ленинградские и крымские архитекторы во главе с В.А. Артюховым. В строительстве и восстановлении зданий архитекторы придерживались единого классического стиля. Все дома возводились из белого известняка, добываемого в соседнем Инкермане. Севастополь не просто был восстановлен — он превратился в один из красивейших городов Советского Союза.
Восстановление Севастополя стало наиболее ярким примером возрождения разрушенных войной советских городов. Но кроме населенных пунктов, предстояло возрождать и уничтоженную промышленность, пострадавшее сельское хозяйство западных республик и областей Советского Союза. Все эти задачи успешно решались в течение первой послевоенной пятилетки. В частности, была заново запущена ДнепроГЭС, реконструированы тысячи промышленных предприятий. Основное внимание уделялось восстановлению предприятий военно-промышленного, металлургического, машиностроительного и топливно-энергетического направлений, хотя реконструкционные работы велись на подавляющем большинстве заводов и фабрик самого разного профиля. Послевоенное восстановление не просто возрождало разрушенные, а создавало новые промышленные предприятия, в том числе в тех регионах страны, где прежде промышленность была развита весьма слабо — например, в Западной Белоруссии и на Западной Украине. К 1948 году основной объем работ по восстановлению советской промышленности был завершен, а уровень промышленного производства в СССР к 1950 г. на 73% превысил довоенный. Сталинский план был выполнен.
В восстановлении инфраструктуры принимали участие несколько категорий. Во-первых, это были советские специалисты — рабочие и служащие, колхозники, студенты и учащиеся. Все они вносили посильный вклад в дело восстановления советской промышленности, возрождали города и населенные пункты. Во-вторых, в восстановительных работах были задействованы примерно 10 млн демобилизованных солдат и офицеров РККА, которые после возвращения с фронта также были направлены на стройки народного хозяйства. Третью категорию составляли немецкие и другие военнопленные, которых насчитывалось около 2,5 млн человек. Спустя несколько десятилетий после войны успехи советского руководства в восстановлении городов и предприятий стали приписывать большому количеству немецких военнопленных — мол, проектировали немецкие архитекторы, а восстанавливали бывшие солдаты и офицеры вермахта, отсюда и красота зданий, и их добротность. На самом деле, не игнорируя участие военнопленных в восстановительных работах, все же стоит отметить, что подавляющее большинство работ проектировалось советскими архитекторами и инженерами и выполнялось советскими рабочими. Наконец, четвертой внушительной категорией были 2 млн заключенных советских исправительно-трудовых учреждений, которые тоже были задействованы в послевоенном восстановлении советских городов и предприятий и в промышленных работах.
Именно во второй половине 1940-х годов, в первую послевоенную пятилетку, были заложены основы всего последующего экономического развития Советского Союза в его «золотые» 1950-е — 1970-е годы. В частности, началось развитие советского ракетостроения, на базе которого сформировалась космическая отрасль — сильнейшая в мире. До сих пор Россия пожинает плоды той первой послевоенной пятилетки, эксплуатируя достижения советской науки и промышленности. Конечно, военная промышленность, металлургия и машиностроение, энергетика развивались стремительными темпами благодаря мобилизационному рывку, но даже несмотря на это обстоятельство нельзя не отметить, что именно во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг. Советский Союз совершил колоссальный прорыв в направлении улучшения жизни населения, повышения ее качества. Вопросам социального развития уделялось не меньшее внимание, чем совершенствованию тяжелой промышленности. Благополучие советских граждан стало одной из главных задач государства и, надо сказать, решалась эта задача довольно успешно. Достаточно просто взглянуть на цифры статистики. Например, детская смертность в 1940-1950 годах снизилась более чем в 2 раза (180 на 1000 — против 81 на 1000) по сравнению с довоенными показателями. С 1947 по 1953 годы в СССР ежегодно снижались цены — при том, что заработные платы оставались на прежнем уровне. Знаменитое сталинское снижение цен навсегда вошло в отечественную историю. Сегодня сложно поверить в то, что цены могут не расти, а снижаться.
Решение многих проблем советского общества было обеспечено появлением огромного количества молодых специалистов. Их выпускали советские вузы, техникумы, профессиональные училища, которые после победы в Великой Отечественной войне серьезно увеличили темпы работы. Огромной заслугой советского руководства в первые послевоенные годы стало восстановление классических традиций образования, которые были серьезно поколеблены в послереволюционное десятилетие. Советский Союз обратился к дореволюционным стандартам качества и среднего, и высшего образования, т.к. руководство страны осознало, что именно они позволят значительно повысить качество человеческих ресурсов, увеличить интеллектуальный и творческий потенциал советского народа.
В «сталинском» СССР были заложены основы высокого престижа научной и преподавательской деятельности. Это сейчас среднестатистический преподаватель вуза получает на уровне продавца или разнорабочего (в лучшем случае). Во второй половине 1940-х гг. престиж преподавательской деятельности обеспечивался не только постоянным подчеркиванием ее нужности для решения задач развития советской экономики, но и реальным материальным стимулированием. Доценты и профессора советских вузов стали одной из самых высокооплачиваемых категорий специалистов, получали многочисленные преференции — и было за что им давать эти блага. Ведь они готовили специалистов — будущих инженеров, управленцев, квалифицированных рабочих, врачей, учителей. Например, количество врачей в послевоенном СССР увеличилось в полтора раза. Это был грандиозный прорыв — квалифицированной медицинской помощью стали обеспечивать даже наиболее отдаленные районы. Врачи с высшим медицинским образованием появились в труднодоступных районах республик Северного Кавказа и Закавказья, в Средней Азии, на Крайнем Севере. Отсюда и снижение детской смертности, и постепенное повышение продолжительности жизни советских граждан.
Годовая заработная плата рабочего или инженера промышленных предприятий и иных организаций народного хозяйства на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, где в эти годы бурно развивалась промышленность, после повышения 25 августа 1946 года составляла примерно 10 тысяч рублей. Таким образом, средний трудящийся мог приобрести на свою годовую заработную плату двухкомнатный каменный дом с кухней или трехкомнатный рубленый дом с кухней. Чуть подороже стоил каменный трехкомнатный дом с кухней — 12 тысяч рублей. Кстати, предприятия, производящие железобетонные изделия, в массовом порядке начали строиться именно в период второй половины 1940-х — начала 1950-х годов — их продукция должна была идти на нужды восстановления советского хозяйства. Уже затем, через 10-15 лет, построенные еще при Сталине предприятия позволили Никите Хрущеву реализовать свою знаменитую программу по строительству доступного панельного жилья — «хрущевок».
Между тем, инициатором массового жилищного строительства был не Хрущев, а как раз Сталин. Именно он поставил одной из главных задач обеспечение жильем советских граждан.Кстати, те стандарты жилья, о которых говорил Сталин, в выгодную сторону отличались от их последующей трансформации Никитой Хрущевым. В частности, Сталин выступал за строительство домов с такими параметрами квартир, до которых отечественное жилищное строительство «дозрело» лишь сейчас. Так, площадь однокомнатной квартиры предлагалась в 40-45 кв. м., двухкомнатной — в 70-75 кв. м., трехкомнатной — в 100 кв. м. При этом высота потолков, как и в «сталинках», должна была быть не менее 3-3,5 метров. Санузел планировался раздельным. Сравним эти планы с параметрами «хрущевок» — очевидно, что при Хрущеве стандарты квартир и по площади, по высоте потолков были серьезно урезаны, а создание совмещенных санузлов в двухкомнатных и трехкомнатных квартирах стало настоящим издевательством над жильцами.
Амбициозные планы Сталина по развитию советской экономики и инфраструктуры пресекла его смерть в марте 1953 года. Хрущев реализовал жилищную программу, но уже в значительно примитивизированном, урезанном виде. Тем более, что главное к этому времени уже было сделано — советские города, села, заводы и фабрики восстали из пепла войны.
Эпиграф: «СССР является главенствующей силой в Восточной Европе», и, признавая главенство советской власти в регионе, «единственным практичным следующим шагом с нашей стороны стало бы применение всего нашего имеющегося влияния для улучшения сложившейся ситуации» (с) Ф.Д. Рузвельт, январь 1945 на встрече с группой сенаторов США.
Причин возникновения Холодной войны много. Можно начать перечислять, устать и все равно что-то ключевое упустить. Все они переплетены и взаимосвязаны между собой, и нет возможности показать на один конкретный источник разногласий и обвинить его в наибольшей причастности к раздору, что опасным торфом под сантиметрами дерна принялся тлеть в отношениях между США и СССР, но вычленить и рассмотреть тот или иной фактор по отдельности, шаг за шагом, вполне осуществимо.
Ниже будет рассмотрена проблема советского займа, т. е. займа США Советскому Союзу в период 1945-1946 года. Есть понимание, что теоретически, будучи выданным, этот займ вполне мог «приручить» СССР, заручиться его согласием по текущим острым политическим вопросам (доступ американцев к рынку Восточной Европы, статус оккупационных зон в Германии, выборы и правительства в Восточной Европе), а раз так, то нет прелюдии взаимных претензий, непонимания и нагнетания чувства стойкой бескомпромиссности с обеих сторон, и следовательно Холодная война не наступает. Центральный вопрос, на который я хочу ответить в этой статье, был ли у этого займа шанс быть выданным заемщику?
Нужен ли был займ СССР на цели послевоенного восстановления? Безусловно, да. Ф.Д. Рузвельт понимал это, и был готов содействовать. Рузвельт также понимал, что СССР был особым, если не сказать разборчивым, заемщиком, который мог и отказаться от кредита в случае нагрузки договора неприемлемыми условиями, поэтому Рузвельт решил действовать pro bono, надеясь на то, что процедура обслуживания долга смягчит общую позицию СССР, закинет крючок с насаженными на него новыми займами и договорами, после чего условия перестанут быть неприемлемыми для советской стороны и войдут в следующие договоренности с большей легкостью. Займ без дополнительных условий — такова была позиция Рузвельта. Ее разделяли Министерство финансов и Министерство торговли, но не Государственный департамент.
Могли ли США выдать такой займ? Рузвельт также осознавал и ограничение своих возможностей. Если выдавать займ, то откуда брать деньги? Частный капитал отметаем незамедлительно. Государственный займ просто так не выдать без согласия Конгресса, в котором хотя и было демократическое большинство, но надеяться на то, что тот беспрекословно начнет выдавать новые займы после шестидесятимиллиардного ленд-лиза и выпуска военных облигаций, было нельзя (не говоря уж о том, что в силе оставался Закон Джонсона от 1934 года, который запрещал правительству США давать в долг тем иностранным правительствам, которые не расплатились со Штатами еще по старым долгам). В конце 1943 года обнаружилась юридическая лазейка в виде все еще работающего ленд-лиза, который можно было не сворачивать после капитуляции Третьего Рейха, а продолжать использовать в качестве канала по поставке материалов в СССР для послевоенного восстановления. Раздел 3С Соглашения по ленд-лизу позволял выдачу кредита со ставкой в 2 и 2/3 процента годовых.
Предварительные переговоры шли в 1944 году и подвисли в воздухе, так как советская сторона желала уменьшить процент и отсрочить дату первых выплат долга. Чтобы понять тогдашние представления СССР о «справедливых условиях», то в качестве точки отсчета следует взять предложение Микояна от 1 февраля 1944 года о ставке в полпроцента (0.5%) со сроком на 25 лет на сумму в один миллиард. Прошел почти год, и вот в январе 1945 года Молотов знакомит американцев с эволюционировавшей советской позицией: 6 миллиардов со ставкой в 2.5% с началом выплат через 10 лет. Переговоры в рамках 3С по-прежнему находились в тупике. Тут, конечно, виновата советская сторона, которая, руководствуясь ложными представлениями о заинтересованности капиталистов в рынке СССР и их страхе перед новой рецессией, упрямо боролась за лучшие условия займа, выжидала и затягивала, вместо того, чтобы схватиться за миллиард-другой пока дают. Но и война на тот момент еще не закончилась, ленд-лиз поставлялся широкой рекой, и острого разрыва в материальных поставках СССР пока еще не ощущал. Долгий договорной процесс протекал в комфортной обстановке, затягиваясь. В апреле 1945 года Рузвельт умирает, во главе исполнительной власти оказывается совершенно другой политик, а месяц спустя переговоры в рамках 3С сворачиваются по инициативе американской стороны. Политики кабинета времен Рузвельта с просоветскими настроениями постепенно покидают свои посты: министр финансов Генри Моргентау ушел в отставку в середине 1945 года, а министр торговли Генри Уоллес был уволен в 1946 после конфронтации с государственным секретарем Бирнсом.
Что касается обсуждаемой суммы займа, то для сопоставления я ссылаюсь на отчет OSS (предтеча ЦРУ), в котором сообщалось, что на 1944 год СССР потерял промышленного капитала на 16 миллиардов долларов и прочего имущества (инвентарь) на 4 миллиарда. Золотые резервы и планируемые репарации позволяли СССР к 1948 достичь довоенного уровня инвестиций в промышленность без какого-либо займа. Один-два миллиарда долларов в долг ускорили бы процесс восстановления всего лишь на два месяца. Ленд-лиза Советским Союзом было всего получено на 11 миллиардов.
После занятия Трумэном президентского кресла рузвельтовское благоволительное отношение к СССР сменилось на жестко-требовательное. Уже никто в администрации президента не думал о том, чтобы выдать просто обычный займ. Впервые отчетливо была озвучена связь между перспективами выдачи кредита и советским внешнеполитическим поведением. Польский вопрос «испортил» американцев. Получить займ в новых обстоятельствах потребовало бы от Сталина широкого спектра уступок в Восточной Европе, на что он, разумеется, идти не желал, отдавая наивысший приоритет вопросам государственной безопасности. Казалось бы, конец истории. Рузвельт мог дать кредит, а Трумэн не мог. Рузвельт мог затянуть СССР в тенета капиталистического глобального мира, а Трумэн, напротив, антагонизировал Сталина (в то числе, резко сократил поставки ленд-лиза 12 мая 1945 года, и это неожиданное эмбарго СССР счел недружественным шагом), выкинул его на задворки экономического мирового потока и упустил шанс предотвратить Холодную войну. Но есть еще ньюансы.
Вернемся в январь 1945 года к предложению Молотова выдать ему 6 миллиардов. Это была официальная заявка Советского Союза о займе, и Администрация президента как примерный бюрократ ее рассматривала. Исполнительная власть США раскололась по этому вопросу: министр финансов Генри Моргентау и его главный помощник Гарри Уайт были за начало переговоров, а вот Государственный департамент в лице государственного секретаря Эдварда Стеттиниуса, заместителя Клейтона, посла Гарримана и министра ВМС США Форрестола заронили в голову Рузвельта сомнения, и тот отложил этот вопрос на потом. А потом будет уже поздно, или труднее, так как в феврале в Ялте Сталин дает обещание допустить свободные выборы в Восточной Европе, и в марте-апреле 1945 года Польша и проблема «люблинского правительства» впервые омрачила советско-американские отношения. Если бы не советники из госдепа, то переговоры бы начались, и никакой вопрос по люблинскому правительству гирями бы не висел и кредит бы выдали непринужденно по линии Эксимбанка (правда, наверно меньше $6 млрд; где-то между $1 и $3 млрд. долл.). А так колеблющийся ФДР решил подождать до конца Ялтинской конференции, и хороший момент был упущен. Следует добавить, что в январе Моргентау, безустанный поборник идеи экономической помощи Советскому Союзу, чтобы вырвать Рузвельта из-под тлетворного влияния Госдепа, предлагает свой план выдать 10 миллиардов СССР на 35 лет по ставке в 2 процента и чтобы в качестве оплаты Москва, частично, обеспечила поставки сырья, которого не хватало в то время в США. Январь 1945 года действительно был последним шансом советской экономики получить безоговорочную помощь со стороны США.
Советский обструкционизм — так администрация Трумэна называла причину, по которой он отказывался рассматривать заявку на займ в 6 миллиардов вплоть до осени 1945 года, но не отклоняя ее окончательно. В Администрации усиливалась позиция Госдепа, Бирнса и Гарримана, которые считали, что займ станет хорошим рычагом для решения текущих острых политических проблем (таких как Польша). Для усиления своей будущей переговорной позиции с СССР было решено немного подсластить наживку: (1) раз займ планировалось выдавать через Эксимбанк, а у того имелись ограничения по величине кредитной линии, то в июле 1945 Конгресс поднял финансирование Эксимбанка с 700 млн. до 3.5 млрд., а затем (2) законодательно вывел членов МВФ за рамки действия Закона Джонсона (одним из примеров советского обструкционизма было затягивание ратификации им соглашения с МВФ и Всемирным банком). Теперь СССР, если бы сыграл по правилам Бреттон-Вудса, мог рассчитывать на 3.5 млрд. долларов.
Гарриман сообщил Москве в августе 1945 года, что наконец-то появилась возможность рассмотреть их заявку, но попросил разместить ее вновь и на меньшую сумму. Таким образом второй шанс появился в сентябре 1945 года, когда Трумэн одобрил начало переговоров и оставил последнее слово за госсек-м Бирнсом, который специально затянул рассмотрение на полгода (официально задержка объяснялась тем, что Управление внешнеэкономических связей (FEA) реорганизовали, и заявку просто потеряли при перевозке дел). Причем СССР - по просьбе председателя Эксимбанка Кроули - подал вторую заявку в Эксимбанк на меньшую сумму ($1 млрд), так как Советам уже сообщили, что 6 млрд технически получить нет возможности. СССР так и представляется здесь терпеливым российским пенсионером, который послушно несет многочисленные справки в ПФ или банк. Бирнс затягивал начало переговоров до февраля 1946 года, поджидая удобного момента, а потом нагрузил экономический договор займа политическими условиями неприемлемыми для СССР. А вот если бы Трумэн не оставил этот вопрос в эксклюзивном ведении госсек-а Бирнса, то шанс все же на начало переговоров был и оставался до конца 1945 года, когда Сталин уже понял, что никаких миллиардов ему не видать, и в нетерпении вышел из Бреттон-Вудских соглашений.
Вся эта попытка Трумэна-Бирнса принудить СССР экономическим кнутом займа к политическим уступкам лаконично описана в книге У.Лафибера следующим образом: «За эти недели Советская Россия, до этого усердно работающая над получением займа в течение предыдущих пятнадцати месяцев, в конце концов, пришла к пониманию того, что Вашингтон не имел ни малейшего желания одалживать им миллиард долларов или какую-либо другую сумму. СССР отказался вступить во Всемирный банк и МВФ. Эти отказы похоронили американскую надежду использовать притягательность доллара для выдавливания Советской России из Восточной Европы и ее присоединения к Банку и МВФ, которые находились под контролем капиталистов».
19 апреля 1946 года Бирнс заявил, что «единственная страна, где деньги не оказали ожидаемого воздействия на государственную политику, это СССР». Тот миллиард, что подвис на счетах Эксимбанка с пометкой «займ для СССР», вскоре изменил свой статус и ушел во Францию. Так завершилась эпопея с займом на восстановление, который согласно планам должен был оказать существенное воздействие на политическую и экономическую политику США в Восточной Европе и подманить СССР перспективой послевоенной экономической помощи.
История была бы неполной, если не уточнить, что кое-какую мелочь СССР все же смог получить взаймы в тот непростой период. Переговоры по схеме 3С неожиданно ожили в октябре 1945 года, и Советский Союз получил 400 миллионов по ставке 2 и 2/3 процента. 250 миллионов из этой суммы пришли через Администрацию ООН по оказанию помощи и реабилитации (UNRRA). На 26 марта 1947 года СССР израсходовал почти всю эту сумму, за исключением 16 миллионов, после чего США перестали перечислять средства. Вопрос обслуживания этого займа вошел в общий пакет более обширного дипломатического спора по урегулированию расчетов по ленд-лизу, который затянулся на три десятилетия.
Использованные источники:
(1) Alan P. Dobson , US Economic Statecraft for Survival, 1933-1991: of sanctions, embargoes, and economic warfare;
(2) Kevin M. Casey, Saving International Capitalism during the Early Truman Presidency: The National Advisory Council on International Monetary and Financial Problems
В послевоенные годы Советский Союз был образцовым заемщиком, своевременно и в полном объеме выполнявшим свои долговые обязательства. Впрочем, суммы займов были не в пример современным. До 1983 года внешний долг СССР не превышал $ 5 млрд. (1-1,5 % ВНП страны).
Праздничная демонстрация у гостиницы Москва 1964 год, фото из журнала LIFE
Ситуация резко изменилась после смерти в ноябре 1982 г. руководителя советского государства Л.И. Брежнева. В 1984 г. произошел резкий скачок задолженности. На внешнем рынке заняли более $15 млрд. Внешний долг составил уже 5% ВНП. В 1986 г. сумма внешних займов превысила $ 30 млрд., а в 1989 г. внешний долг достиг $ 50 млрд. (8% ВНП). Еще $ 30 млрд. задолженности было накоплено Союзом в 1988 — 1991 гг., — когда Запад предоставил СССР ряд много миллиардных кредитов. 28 октября 1991 г., после августовских событий, когда ГКЧП попытался остановить распад СССР, десять республик, объявивших себя правопреемницами СССР, подписали меморандум о взаимопонимании, подтверждающий солидарную ответственность по внешнему долгу Советского Союза.
Очереди в магазины: СССР 80-е годы
4 декабря 1991 г. между республиками был подписан договор о правопреемстве внешнего экономического долга и активов СССР, по которому РСФСР досталось 61,34% внешнего долга Союза, т.е. примерно $ 57 млрд. (10% ВНП). Однако, 2 апреля 1993 г. Правительство России заявило о взятии на себя всех обязательств бывших Советских республик по погашению внешнего долга СССР, взамен на их отказ от доли в зарубежных активах СССР (так называемый нулевой вариант). Так России достался весь внешний долг в размере $ 96,6 млрд.
В 1997 г. Россия вступила в Парижский клуб — неинституциализированное объединение стран-кредиторов, созданное в 1956 г. для обсуждения и урегулирования проблем задолженности суверенных государств*. Вступая в клуб, Россия имела в активе около $ 150 млрд., которые должны были ей, как правопреемнице СССР, развивающиеся страны, в первую очередь Эфиопия, Мозамбик, Йемен, Вьетнам, Алжир, а также другие страны Африки и Азии. При этом, подчиняясь уставу Парижского клуба, Россия была вынуждена списать своим должникам большой объем долгов за поставку оружия. Военные долги составляли около 80% от общего объема российских активов [1], с. 253.
Кроме того, Россия стала обязанной списывать долги странам, относящимся к разряду «бедных» и «развивающихся». Не учтены были только долги Индии, Ирака, Ливии и Кубы [2] — стран неугодных Западу. В итоге, после вступления в Парижский клуб, оказалось, что Россия может претендовать на сумму менее $ 8 млрд. [3], что составляет чуть больше 5% от общей суммы дебиторской задолженности СССР.
Ассортимент продуктов в советских магазинах — СССР 80-е годы
При этом, никто не стал списывать внешних долгов бывшего СССР. Единственное на что пошли страны Запада, так это на реструктуризацию внешнего долга СССР — прекращение долговых обязательств, составляющих государственный долг, с заменой указанных обязательств иными долговыми обязательствами, предусматривающими другие условия обслуживания и погашения внешнего долга России. Если после распада Союза, должники бывшего СССР должны были России примерно столько же, сколько Россия была должна своим кредитором (включая долг бывшего СССР), то после вступления России в Парижский клуб, примерная пропорция 1 к 1, превратилась в пропорцию 1 к 0,053, к сожалению, не в пользу России.
Возникает вполне законный вопрос: почему не было проведено никаких взаимозачетов? Списав львиную долю долга дебиторам СССР, и потеряв сильную внешнеполитическую карту, Россия уже не один год пытается урегулировать обязательства по внешнему долгу СССР, выпуская все новые обязательства, и обменивая их на старые обязательства СССР. Россия — осколок мировой державы по имени СССР, одно имя которой наводила панический ужас на страны Запада, оказалась должна кругом и всем. Даже бывшим социалистическим странам, на 1 января 2002 г. долг России составил $ 11,5 млрд.
В июне 2000 г. постановлением Правительства Российской Федерации были утверждены условия эмиссии и обращения внешних облигационных займов России, с окончательными датами погашения в 2010 и 2030 годах. Данные внешние облигационные займы предназначаются для урегулирования задолженности бывшего СССР перед иностранными коммерческими банками и финансовыми институтами, объединенными в Лондонский клуб кредиторов [4]. Лондонский клуб — это неинституциализированное объединение коммерческих банков-кредиторов, созданное для переговоров с официальными заемщиками (в случае России, клуб объединяет свыше 600 банков, деятельность которых координируется Банковским консультационным комитетом во главе с «Дойче банком»).
Пустые прилавки в советских магазинах в конце 80-х годов 20 века
В июне 2002 г. Правительство России приняло постановление, касающееся урегулирования части внешнего долга бывшего СССР перед Международным банком экономического сотрудничества (МБЭС) и Международным инвестиционным банком (МИБ), путем обмена этих обязательств на обязательства МБЭС и МИБ перед иностранными кредиторами. При этом обязательства МБЭС и МИБ перед иностранными кредиторами одновременно обменивались на облигации внешних облигационных займов Российской Федерации [5].
В конце 2003 г. Правительство России приняло очередное постановление «Об окончательном урегулировании обязательств Российской Федерации по внешнему долгу бывшего СССР перед Международным инвестиционным банком», которое закрепляло, что оставшиеся обязательства бывшего СССР будут урегулированы путем обмена на облигации внешних облигационных займов России [6].
В феврале 2004 г. вышел приказ Минфина РФ «О дополнительной эмиссии внешних облигационных займов РФ», который предусматривает дополнительный выпуск облигаций, в соответствии с Генеральными условиями эмиссии и обращения облигаций внешних облигационных займов РФ, с окончательными датами погашения в 2010 и 2030 годах. Данные облигации предназначены для урегулирования задолженности бывшего СССР перед иностранными коммерческими банками и финансовыми институтами, объединенными в Лондонский клуб кредиторов. Эмиссия данных облигаций была утверждена постановлением Правительства Российской Федерации от 23 июня 2000г. 478. Этот приказ Минфина РФ предусматривает выпуск ценных бумаг на сумму не превышающую $ 700 млн. [7].
Очередь за водкой, СССР, 80-е годы
На 1 октября 2004 г. внешний долг бывшего СССР составлял $ 52,4 млрд. Выплаты России по внешнему долгу бывшего СССР сильнейшим образом тормозят развитие российской экономики. России необходимо добиться списания хотя бы 75% внешнего долга СССР. Подобные прецеденты списания уже имели место в новейшей истории.
Так, в 1992 г. западными кредиторами было списано 50% внешнего долга Польше и Египту. В итоге внешний долг Польши сократился с $ 30 до $ 15 млрд., а Египта — с $ 25 до $ 12,5 млрд. К сожалению, приходиться констатировать, что в отношении с Россией, Запад применяет двойные стандарты. Внешний долг Польши был сокращен на 50% за то, что Польша была первой страной социалистического лагеря, где начались рыночные преобразования, а Египту подобное одолжение было сделано за его мир с Израилем. Поэтому, пока Россия не проявит свою политическую волю, очевидно, что страны Запада не пойдут на списание долгов бывшего СССР.
* Страны-участники Парижского клуба: Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Германия, Дания, Ирландия, Испания, Италия, Канада, Нидерланды, Норвегия, Россия, США, Финляндия, Франция, Швейцария, Швеция, Япония.
Автор: Е.В. Сахаров
(статья датирована 7 ноября 2010г.)
После окончания ВОВ у советского государства не было денег на жилищное строительство, и ему пришлось пойти в этой сфере на некоторую демократизацию. До трети нового жилья в городах в 1946-1951 годах составили индивидуальные дома (небольшой площадью 23-39 кв. м).
Кредиты по 7-12 тыс. руб. на срок до 12 лет выделялись под 1% годовых. На этих стройках использовались две ударные силы: зеки ГУЛАГа и сборные дома из Германии и Финляндии по репарациям.
О том, как выглядела программа индивидуального жилищного строительства поле окончания Великой Отечественной, на примере Кемеровской области показывает историк Наталья Головань в статье «Из опыта строительства индивидуальных жилых домов в Кемеровской области (1946-1950 гг.)» («Вестник Кемеровского госуниверситета», №3-1, 2015).
Первое постановление об индивидуальном жилищном строительстве в СССР было принято в 1939 году. Его реализации помешала война. 29 мая 1944 года был принято ещё одно Постановление СНК СССР, оно дополняло прежний документ 1939 года. Постановление продлевало срок ссуды с 5 до 7 лет, размер ссуды был увеличен с 5 до 10 тыс. руб., процентная ставка осталась неизменной — 2 % годовых. Подобное строительство предполагалось вести силами застройщиков (т. н. ссудозаемщиков) с оказанием помощи со стороны предприятий строительными материалами, транспортом, инструментами.
Анализ архивных источников свидетельствует о том, что ссуды выделялись работникам на равных условиях, независимо от должности. Их оформление происходило под жёстким контролем партийно-государственных и хозяйственных органов. Нарушения при распределении ссуд происходили крайне редко, что сразу становилось предметом критики со стороны периодической печати.
Постановление Совета Министров СССР «О повышении заработной платы и строительстве жилищ для рабочих и инженерно-технических работников предприятий и строек, расположенных на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке» от 25 августа 1946 года обязало Министерство финансов СССР ассигновать на жилищное строительство до 1 млрд. руб. Но главное — были вновь улучшены условия получения кредитов. Так, Центральный Коммунальный Банк был обязан предоставить ссуду уже от 8 до 12 тыс. рублей под 1 % годовых (вместо прежних 2%) со сроком погашения 10-12 лет (вместо прежних 7 лет).
Правительство поручило Главному управлению по проектированию жилых зданий разработать типовые проекты индивидуальных домов. Были подготовлены проекты двух серий: серия деревянных рубленных и серия каменных домов. Дом был рассчитан на 1-2 квартиры. В каждой квартире предполагалось 2-3 комнаты. Жилая площадь (с учётом площади кухни) одноквартирного дома составляла от 23 до 30 кв. м., двухквартирного -от 30 до 39 кв. м. Строительство жилья и передача (продажа) его работнику осуществлялась в рамках предприятия, на котором он трудился — в этом заключалась сущность производственно-отраслевого принципа советской жилищной политики.
Возведение индивидуальных домов для продажи рабочим осуществлялось как силами строительного подразделения самого предприятия (т. н. хозспособ), так и подрядными строительными организациями. К примеру, комбинат «Кемерово-уголь» по плану в 1946 году должен был построить для продажи рабочим 330 домов, в 1947-м — 1850, в том числе хозспособом 800, в 1948 году — 1766 и 660 соответственно. Кузнецкий металлургический комбинат (КМК) организовал непосредственно на заводе изготовление хозспособом основных деталей для домов. Строители были разделены на группы из 5 человек, каждая группа должна была возводить один дом в срок не больше чем за 4 дня.
Однако в послевоенное время на заводах катастрофически не хватало рабочих, тем более тех, что можно было отвлечь на жилищное строительство. В этих условиях для жилищного строительства в качестве подрядчиков были задействованы лагеря ГУЛАГа, находившиеся в подчинении МВД. По заявкам Госстроя в 1946 года на территории крупных городов Кемеровской области было создано два исправительно-трудовых лагеря: «Кемеровожилстрой» и «Кузбассжилстрой». Управление первого было переведено из «Севдвинлага» после его ликвидации, второго — частично из «Белбалтлага». Общая численность заключенных в этих «жилищных организациях» к началу 1948 года составила свыше 15 тысяч человек.
В функции заключенных входило изготовление деревянных деталей для домов, подготовка шлакоблочных камней и непосредственное строительство домов. «Кузбассжилстрой» по плану 1947 года должен был построить 2250 домов общей площадью 75 тыс. кв. м: в Сталинске — 1150, в Прокопьевске — 600 домов, Киселевске — 500. Предполагалось также, что заключённые должны были участвовать в благоустройстве Точилинского поселка рабочих КМК.
Однако ГУЛАГ не справлялся с планом жилищного строительства. В 1947 году работы были выполнены только на 27,6 % (фундаменты были заложены для всех домов, из запланированных 75 домов введено в эксплуатацию -15, в строительстве находилось — 2). 1948 году для Кемеровского азотно-тукового завода трест «Кемеровожилстрой» возвёл стены 32 домов, в эксплуатацию было сдано всего 99 кв. м, вместо запланированных 2340 кв. м.
Неожиданное закрытие 15 сентября 1948 года обоих лагерей поставило на грань провала реализацию жилищной программы в Кемеровской области. В результате чего, например, только в одном Сталинске было приостановлено строительство 400 домов.
Ликвидация лагерей привела к самовольному заселению горожан в недостроенное жилье. Так, накануне расформирования «Кузбассжилстроя» 50 домов, построенных им для треста «Кузнецкуголь» в поселке Байдаевка (Сталинск), были самовольно заселены без приёма Госкомиссией.
Спасли ситуацию репарации из побеждённых Германии и Финляндии. 20 октября 1948 года вышло постановление СМ о разрешении использовать в индивидуальном жилищном строительстве комплекты стандартных немецких и финских домов.
Финские дома были рассчитаны на одного хозяина. Жилая площадь одноквартирного дома составляла 24,4 кв. м при общей площади 31,4 кв. м; двухкомнатная в одноквартирном доме занимала 38,2 кв. м при общей площади 53,6 кв. м. Высота потолков 2,6 м и 2,8 м. Дома возводились сборно-щитовыми, одноэтажными, с печным отоплением. Стены дома были цельные, деревянные двухслойные. Дерево в основном использовалось хвойное.
Стандартные финские и немецкие дома вводились в эксплуатацию быстро, это было связано с ненужностью проектной документации и с готовностью строительных деталей. Все необходимые комплектующие будущего дома: шпингалеты, замки, деревянные ручки — были упакованы в один большой деревянный ящик. Заготовки для пола и потолка были связаны и собраны металлической нержавеющей пластиной. В общем, во всём был североевропейский порядок.
В послевоенные годы советское правительство, понимая остроту жилищной проблемы, было вынуждено отклониться от идеологических установок и пойти на дальнейшее расширение практики предоставления в личную собственность жилых домов. Правительство, делая ставку на жилищное строительство, задействовало не только директивные рычаги управления, что проявилось в использовании принудительного труда заключенных и домах при репарации, но и активно поддерживало инициативу будущих домовладельцев.
Советское правительство постоянно внушало народу, что все технические и научные достижения, все великие стройки и победы СССР добивался за счет собственных внутренних ресурсов. До какого-то момента тема эта вообще была чуть ли не запретной. Но, в то же время, даже сам Сталин не отрицал, что Советский Союз имеет внешний долг, но не собирается увиливать от своих обязательств. Справедливости ради нужно заметить, что пока был жив Иосиф Виссарионович, наша страна на международной арене имела твердую репутацию добросовестного заемщика.
У кого брали кредиты
До середины 20-х годов молодое советское государство, говоря современным языком, имело отвратительную кредитную историю, и это при том, что не успело взять взаймы ни цента иностранных денег. Все просто – большевики четко сказали «западным партнерам», что долги Царской России они списывают, и просят по их поводу не беспокоиться. Ну и как, спрашивается, сотрудничать с таким ненадежным заемщиком? Но вскоре Сталин и его «близкие» поняли, что своими силами у них не получится:
- восстановить промышленность и как таковую экономику страны после революционных событий и Гражданской войны;
- как следует вооружиться;
- провести индустриализацию.
Началось все с мелких кредитов от Германии и Чехословакии (порядка 100 млн), причем, сотрудничали Советы не с государственными органами стран-партнеров, а с частными банками.
В 1927-м году к делу кредитования молодого государства подключились США. Полная сумма займов того времени не известна, но за 1927-й год было взято у разных американских фирм:
- 40 млн. долларов у Фаркуара;
- 50 млн. у Фримана;
- 75 млн. у «Стандарт Ойл».
Точный список привести сейчас нереально, но к 1932-му году госдолг СССР к США составлял порядка 630 млн долларов. Причем, в 1934 г. сам Сталин сказал, что у Советского Союза госдолга примерно на 1.4 млрд долл., и это с учетом того, что с 1933-го года эту сумму удалось снизить аж на миллиард, то есть долг был, по меньшей мере, около 2.5 млрд!
Ленд-лиз в годы ВОВ особо не считаем, сумма не была точно известна даже в то время. Кроме того, некоторые из поставок союзников оплате не подлежали, да никто особо и не требовал. А вот после войны был взят еще один крупный кредит. Хоть сталинское правительство и заверяло, что экономику страны восстановит своими силами, но в 1972-м году США определили, что долг этот составляет 722 миллиона «вечнозеленых». Кстати, этот кредит СССР так и не погасил.
Внешний долг на момент распада страны
До 1984-го года внешний долг СССР не превышал 20 миллиардов долларов, причем, 450 млн. из них были взяты у тех же США в 1966-м году на строительство автозавода в Тольятти, а еще 11 млн. страна получила в начале 70-х на развитие нефтегазовой отрасли. После прихода к власти Горбачева внешний долг Союза начал стремительно увеличиваться:
- на 1986 год – около 30 миллиардов;
- к 1989 г. – 50 млрд;
- на начало 1993 г. – 96 млрд.
На что брались эти деньги – не совсем понятно, но после исчезновения «Красной империи» с карты мира сразу стало понятно, что отвертеться от долгов не получится.
Кроме того, бывшие советские республики претендовали на экономическое наследие СССР, в том числе, за рубежом, поэтому, не особо раздумывая, подписали меморандум о солидарной ответственности по этим обязательствам. Россия оказалась впереди планеты всей. В апреле 1993-го года наше правительство волевым решением взяло на себя все внешние долги Советского Союза, назвав себя правопреемниками СССР. При этом была достигнута договоренность с бывшими республиками, что они отказываются от любых претензий на то самое экономическое наследие, ради которого в свое время подписали меморандум о солидарной ответственности.
Автор статьи
Читайте также: